История борьбы науки и религии

В данной главе использованы фрагменты текста книги Ярослава Голованова «Этюды об учёных»

Человек всегда стремился познать окружающий мир. Но если одни люди (в древности их было абсолютное большинство), встречаясь с непонятными явлениями, относили их на волю сверхъестественных существ, то другие не удовлетворялись подобными объяснениями и пытались найти научные объяснения, основанные не на вере, а на знании.

Борьба науки и религии в Древнем мире. Атеизм и свободомыслие появились практически одновременно с религией. Атеизм был распространен уже среди философов Древней Индии, Древней Греции, Древнего Китая. В древней Индии ученые-философы школы Локаята (V в. д.н.э.) утверждали, что никакого бога нет, что мир никем не создан, а существует по своим законам. То, что рассказывается в Ведах о загробном мире и рае, представляет собой обман. Материалистические и атеистические идеи получают значительное развитие в Древнем Китае у философа Сунь Цзы (III в.д.н.э.), отрицавшего существование бога или какой-нибудь иной сверхъестественной силы. Ван Чун ( 1 в.н.э.), крупнейший атеист Древнего Китая, в книге “Лунь-Хэнь” провозглашает что мир вечен, его основу образует субстанция (ци), из которой все вещи возникают и в которую они превращаются. Вселенная не имеет никакой цели. Вещи возникают сами собой, они не суть творение какого-нибудь духа.

В Древней Греции первые попытки научно обьяснить окружающий мир предприняли философы милетской школы (VII-VI вв. до н.э.) - Фалес, Анаксимандр и Анаксимен. Они стремились объяснить мир из него самого, не прибегая к внеприродным, сверхъестественным силам. Милетцы вносят очень ценный вклад в науки - в математику, астрономию, физику, биологию. Гераклит (ок. 540-480), Эмпедокл (ок. 490- 430), Анаксагор (500-428) разделяли и развивали дальше взгляд милетцев, согласно которому вселенная существует вечно, не создана богами и управляется не ими, а естественной закономерностью. “Этот космос, - говорит Гераклит, - один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим”. Гераклит первым выдвинул философскую идею диалектики – о том, что всё в мире находится в неперывном движении.

Знаменитый философ Демокрит (ок. 460-370 гг. до н.э.), сочинения которого по математике, астрономии, физике, биологии, социологии, этике, эстетике, логике, теории познания содержали крупные открытия, был величайшим мыслителем древности, поднявшим материализм на недосягаемую для его предшественников высоту. Положение предшествующего материализма и атеизма о вечности вселенной выступает у Демокрита в виде учения о вечности ее основы - атомов. Демокрит считает движение свойством, органически присущим атомам. Несотворимость и неуничтожимость он приписывает не только материи, но и движению. Демокрит полностью исключает целенаправленное вмешательство внеприродных сил в естественные процессы. Он утверждает безраздельное господство причинности, отвергает богов как творцов мира и его правителей. Мнение о существовании богов, утверждал Демокрит, - “хитрая выдумка...на самом деле их нет, но их существование признается лишь в силу некоторых установлений и обычаев, принятых у того или иного народа”.

Величайшим атеистом древности, чье учение стало синонимом атеизма, явился Эпикур (341-270 гг. до н.э.). Эту славу он по праву заслужил, всесторонне разработав, опираясь на философское наследие Демокрита, атеистическое мировоззрение. Исходный пункт Эпикура: “Ничто не происходит из несуществующего: если бы это было не так, то все происходило бы из всего...”. Отсюда следует вечность вселенной, исключающая ее сотворение богами, и отрицание каких-то сил, находящихся вне природы и способных на нее воздействовать. Один из источников религии, по мнению Эпикура, - отсутствие знания об устройстве мира. Эпикур осуждает тех, кто “оставляет область всякого научного исследования природы и спускается в область мифов”. Научное исследование должно развеять загадки. Это исследование доказывает, небесные светила также материальны, как и земные тела, что движения светил, а также землетрясения, ураганы, гром, молния и т.д.-естественные явления, подчиненные законам природы, а не богам. Особенно настойчиво Эпикур опровергает веру в загробный мир, где греческая мифология сулила человеку бесконечные муки. Вне посюстороннего материального мира, доказывает он, ничего нет.

Дальнейшее развитие атеистическая мысль получает в Древнем Риме. Если из огромного научного наследия Демокрита, Эпикура и других атеистов Древней Греции до нас дошли лишь небольшие и немногочисленные фрагменты, то Рим оставил нам единственное целиком дошедшее до нас крупное античное философское атеистическое произведение одного из величайших материалистов и атеистов древности - Тита Лукреция Кара (1 в. до н.э.). Знаменитая поэма “О природе вещей” всесторонне освещает и обосновывает учение Эпикура, подвергая критике идеализм. Но главный объект ее критики - религия, которой Лукреций противопоставляет науку, исследование, основанное на точно установленных фактах и разумном, естественном их объяснении. Исходный пункт Лукреция - “Вещам невозможно из ничего возникать и, родившись, в ничто обращаться”. Тезис о том, что “вся существует материя вечно”, выступает здесь как несотворимость и неразрушимость атомов, вместе с которыми несотворимо и неуничтожимо присущее им “движение, в котором первичные тельца вечно бывают”. Все в мире совершается по неизменным законам, исключающим вмешательство каких-нибудь таинственных сил в естественный ход событий. Мир не только не сотворен богами. Он ими и не управляется. Не боги, а естественные причины обусловливают ход событий, в котором вовсе нет той целесообразности, которая, по мнению религиозных людей, доказывает существование богов. Природа, таким образом, оказывается “лишенной хозяев надменных, собственной волею все без участья богов создающей”.

Когда сегодня читаешь поэму Лукреция «О природе вещей», то поражаешься – как можно было сделать столько правильных догадок о свойствах мира при столь низком уровне знаний того времени.

К сожалению, существенным недостатком древних материалистических и атеистических учений было то, что они основывались именно на гениальных догадках, тогда еще не подкрепленных никакой экспериментальной базой, кроме разве что пассивных наблюдений за природными явлениями. Понадобились еще много веков развития науки, чтобы научное мировоззрение могло противостоять религиозному не как одна из равновероятных гипотез, а как единственно возможный путь к объективной истине. Однако этому развитию науки препятствовала опустившаяся на Европу тысячелетняя ночь Средневековья. Именно христианство, став в Римской империи господствующей религии, начало уничтожение науки. Например, в 391 году в Александрии христианские фанатики сожгли Александрийскую библиотеку – богатейшее собрание книг в античном мире.

Сокровища античной культуры были спасены для Европы от религиозного погрома благодаря арабам. В то время, когда Европа переживала упадок, в мусульманских странах расцвели философия, математика, астрономия, историография, лингвистика, химия, фармакология, искусство врачевания и искусство слова. Мусульманские правители, борясь с «неверными», тем не менее не запрещали ученым пользоваться знаниями, полученными из книг греческих, римских индийских, китайских авторов. При дворе халифа Аль-Мамуна в конце VII в. было основано специальное учреждение - Дом мудрости, в котором он собрал ученых, владевших различными языками, во главе с известным математиком аль-Хорезми (от латинизированного имени которого произошло слово «алгоритм»). На арабский язык переводились труды античных авторов по философии, математике, медицине, алхимии, астрономии. В частности, был переведен главный труд Клавдия Птолемея "Великое астрономическое построение", получивший по-арабски название "Ал-Маджисти" (переведенный потом с арабского на латинский язык, он стал известен в Западной Европе под названием "Альмагест").

Значение деятельности мусульманских ученых для мировой культуры было неоценимо. Достаточно сказать, что средневековая Европа открывала для себя греческих философов, переводя их труды на латынь с арабского. В XII-XIII веках, благодаря распространению в Европе бумаги, принесенной арабами, основные работы арабских математиков, оптиков, медиков, музыковедов были переведены на латынь и стали основой европейской пауки и техники средневековья. Запад просыпался не без воздействия культур древнего мира, обобщенных в передовой мусульманской культуре.

Великие географические открытия сокрушают средневековые представления о земле и ее обитателях. Путешествие Магеллана, доказавшее шарообразность Земли, показало лживость всех без исключения религий, которые ранее придумывали самые нелепые гипотезы типа Земли, стоящей на трех слонах. Собственно, догадки о шарообразности Земли были и раньше – про шарообразную форму Земли говорили еще античные ученые, доказывая это формой земной тени во время лунных затмений, а к XV веку представление о шарообразности Земли стали общим местом – именно из этого исходил, например, Колумб, когда пытался найти короткий пути в Индию, обогнув Землю, а вместо этого наткнулся на новый континент. Но плавание Магеллана было первым в истории серьезным экспериментом, подтвердившим научную гипотезу. Однако окончательный удар по попыткам церкви вмешиваться в вопросы науки нанесли Николай Коперник, Джордано Бруно и Галилео Галилей.

Коперник, Бруно, Галилей. Надо отметить, что церковь далеко не всегда полностью уничтожала всякую науку, понимая, что поддержание ее на каком-то минимально необходимом уровне необходимо для существования общества. Однако те научные знания, которые для своего времени считались общепринятыми, церковь, в силу своей консервативной природы, превращала в догму. Так, например, ознакомившись с геоцентрической системой Птолемея (утверждавшей, что все планеты, а также Солнце и «звездная сфера» вращаются вокруг Земли), церковь положительно восприняло ее, так как мнение о Земле как о центре мира хорошо согласовывалось с религиозным учением о сотворении мира за 6 дней, о человеке как о венце творения и о том, что главным событием истории стал визит Иисуса Христа на центр Вселенной - Землю. Не спорили церковники и с механикой Аристотеля. Она содержала немало ошибочных взглядов (например, утверждение, что более тяжелые тела падают быстрее легких, и причем с постоянной скоростью, без ускорения. Движения тел (например, падение камня вниз и подъем дыма вверх) Аристотель объяснял тем, что все тела стремятся к своему «естественному месту»: естественное место падающих тел – на поверхности земли, а естественное место дыма – в небе. Это вполне устраивало церковников – религиозная идеология, равно как и порядки феодального общества, приучали к мысли, что у всего есть свое богом установленное место.

Смертельный удар нанес по религиозному мировоззрению великий польский ученый Николай Коперник (1473-1543), разработавший гелиоцентрическую систему мира. В своей книге под названием «О вращении небесных сфер» Коперник заявил, что не Солнце вращается вокруг Земли, а, наоборот, Земля и все планеты (кроме спутника Земли – Луны) – вращаются вокруг Солнца. Хотя гелиоцентрическая система Коперника была еще непоследовательна – например, он еще не знал, что Солнце – это лишь одна из звезд, и считал Солнце центром всего мира, а «сферу неподвижных звезд» также вращающейся вокруг Солнца – тем не менее это было первым шагом к краху господства религии. Земля, это «избранное богом обиталище людей», низводилась до уровня рядовой планеты солнечной системы. Лишались всякого основания представления об исключительности Земли, а также противопоставление земного небесному.

Церковь первоначально совершила роковую для себя ошибку: не сразу поняла, какой чудовищной силы заряд подвел Коперник под фундамент религиозной веры. Только этим можно объяснить, что человек, которого Энгельс причислял к титанам «по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености», революционер, каких немного в истории науки, непостижимо счастливым образом избежал тех горестей и бед, готовых неминуемо, казалось бы, обрушиться на него с ватиканских холмов. Лютер, один из кровожаднейших монстров средневековья, и то отзывается о Копернике с каким-то снисходительным ворчаньем: «Этот дурак хочет перевернуть все астрономическое искусство...»

Спохватились, когда было уже поздно, великая «ересь» его размножилась невероятно, завладела умами прочно — не выбить, не выжечь. Лишь через 73 года после его смерти главная книга его жизни «Об обращении небесных сфер» была «впредь до исправления» внесена инквизицией в список запрещенных книг.

Коперник десять лет прожил в Италии. Он должен был изучать каноническое (церковное) право в Болонье, а изучал все, кроме канонического права: живопись, математику, астрономию, философию, греческий язык. Диплома в Болонье не получил и нимало от того не расстроился. Всю жизнь был он удивительно равнодушен к дипломам, званиям, чинам и наградам. Десять итальянских лет превращают молодого каноника в серьезного исследователя, в человека разностороннего и широкообразованного. Совсем недавно обнаруженные документы, например, убеждают, что он был незаурядным экономистом. Три рукописи Коперника, относящиеся к первой четверти XVI века, излагают его взгляды на возможные пути стабилизации денежных отношений в Польше. По мнению специалистов, Коперник находился в авангарде современной ему экономической мысли.

В маленькой башне крепостной стены, окружавшей собор в Фромборке, прожил он тридцать лет — одинокий задумчивый человек. Мягкий черный силуэт его являлся иногда ночами среди строгих линий средневековой готики: он наблюдал звезды. Коперник ничего не открыл в небе. Он искал там лишь подтверждений своей правоты. Гелиоцентрическая система мира не была его великим озарением. За сотни лет до Коперника говорили и писали о неподвижности Солнца и вращении Земли. Сотни не объясненных птолемеевской системой фактов в течение многих веков скапливали в своих фолиантах звездочеты Греции, Италии, арабского мира. Многие чувствовали: что-то не так, путает Птолемей. Но как все связать-увязать, как набраться духу, чтобы сказать: а ведь все совсем не так, как считали до сих пор...

Лет за тридцать до издания своей великой книги он рассылает в разные страны рукописные копии своеобразного конспекта будущего сочинения «Николая Коперника о гипотезах, относящихся к небесным движениям, краткий комментарий». (Рукописи эти считали безвозвратно потерянными и только в 1878 году вдруг нашли одну в венских архивах, а три года спустя — другую, в Стокгольме.) Он был уже стар, когда решил напечатать главный труд своей жизни. 23 мая 1543 года ему наконец привезли из Нюрнберга только что отпечатанную книгу. Умер он в тот же день. Могилы не сохранилось. Книга осталась. В Польше, на его родине, стоит обелиск, на котором написано: «Остановившему Солнце, сдвинувшему Землю».

Продолжателем дела Коперника был Джордано Бруно (1548-1600). Отправляясь от открытия Коперника, Бруно идет дальше: на месте гелиоцентризма он ставит учение о бесконечной, лишенной центра вселенной и бесконечных мирах.

В семнадцать лет он стал послушником монастыря доминиканцев. Монахи владели прекрасной библиотекой, в которой он провел буквально всю свою молодость. Даже враги Ноланца признавали его человеком высочайших знаний, и все эти знания он приобрел в юности. Бруно был крупнейшим среди современников знатоком Аристотеля, всех его христианских, еврейских и арабских толкователей, античных философов, ученых, писателей и поэтов — таков итог десяти лет, проведенных над книгами. Чем больше он читал, тем яснее становились для него несообразности религиозных догм, самые богоугодные книги питали его атеизм. Через много лет в Англии в гостях у французского посла принялись однажды гадать по книге Ариосто, и ему выпал стих: «Враг всякого закона, всякой веры...» Таким он был всю жизнь.

Бруно, развивая идеи Коперника, разбил купола небесных сфер с закрепленными на них навечно звездами и первым из людей не устрашился беспредельности космоса. Вообще говоря, идею о бесконечности миров тоже первым высказал не Бруно. Еще 1277 году парижский епископ Этьен Темпье, исполняя волю папы Иоанна XXI, предал анафеме догмат о существовании только одного мира. Он доказывал, что астрономические открытия лишь подтверждают вездесущность и беспредельность божественных сил. И сама идея о множественности миров не преследовалась церковью до конца XVI века. Бруно вызвал ненависть церковников не тем, что он утверждал, что миров много,— да будет славен господь в неутомимых трудах своих! Его казнили за идею подобия этих миров земному миру, за покушение на исключительность человеческого существа, за низведение Земли в разряд рядового, ничем не замечательного небесного тела. Он поднимал руку на догматы, лежавшие в основе религии. Его наука угрожала самому ее существованию, а раз так, наука эта подлежала немедленному уничтожению.

При всей пестроте биографии Джордано Бруно каждый эпизод его жизни определяется двумя непременными составляющими: пропаганда собственных философских и научных взглядов — гонения и преследования, вызванные этой пропагандой. Так было, когда в 28 лет он бежал из Рима. Так было в Женеве, где он попал в лапы кальвинистов и угодил в тюрьму. Так было в Тулузе, где науськанные ревнителями веры студенты чуть не избили его. В Париже он был в чести, давал уроки королю, казалось, притерпелся, одумался, а он пишет комедию, и снова невиданный скандал, и снова надо в дорогу, благо его имущество не требовало долгих сборов. Он только собирается в Англию, а сэр Кэбхем, английский посол в Париже, уже доносит в Лондон: «Джордано Бруно, итальянский профессор философии, намерен отправиться в Англию. Взглядов его я не могу одобрить...» А потом новый скандал в Оксфорде и диспут с учеными мужами в доме шталмейстера королевы Елизаветы. Он снова возвращается во Францию и снова с непоколебимым упорством, забыв о всех печальных уроках своей жизни, добивается нового диспута, и снова кричат ему, что он суетный бахвал, оболгавший Аристотеля, и снова разъяренная толпа беснуется вокруг него. Уезжает в Германию — и все то же. Спираль гонений все быстрее вращает его. Наконец он стал учителем знатного венецианца Джованни Мочениго, который донес на Джорадно Бруно из чистой подлости: считал, что тот знает бесовские секреты достижения славы и богатства, но скрывает их от него. В 1592 году Джордано Бруно был арестован и сидел в тюрьме 8 лет. Наконец лицемерные церковники приговорили его к смертной казни «без пролития крови» - то есть путем сожжения на костре. Когда в ему зачитали смертный приговор, он сказал: «Вы с большим страхом объявляете мне приговор, чем я выслушиваю его!». Джордано Бруно сожгли на площади Цветов в Риме 17 февраля 1600 года. Последнее, что видела толпа, прежде чем заволокло его дымом, как дернул головой Джордано и отвернулся, когда протянули на длинном шесте распятие к его губам. Он органически не мог кривить душой, предательство своих убеждений было для него страшнее смерти, и, когда он был поставлен перед дилеммой: отречение или смерть, он после тяжких раздумий выбрал все-таки смерть. Выбрал не из гордости, не из фанатичного упрямства, а лишь из убеждений, что покаяние перечеркнет все труды его жизни, что отречение — это тоже гибель, но гибель уже бессмысленная. Ведь он сам писал, что «смерть в одном столетии дарует жизнь во всех грядущих веках». И оказался прав: на площади Цветов люди поставили памятник, на котором написано: «Джордано Бруно от века, который он предвидел».

Продолжателем дела Коперника и Бруно стал Галилео Галилей. Он известен в первую очередь как основатель современной физики. Первым из ученых он сделал основным методом научного исследования не рассуждения или наблюдения, а эксперимент. Широкую, в то время даже скандальную известность он получил, бросая шары разных размеров с вершины «падающей» Пизанской башни. Ранее все верили Аристотелю, что более тяжелый шар упадет быстрее, чем более легкий, и никому не пришло в голову проверять это на практике. Галилей был первым, кто решил проверить. И оказалось, что, вопреки Аристотелю, оба шара упали одновременно. Галилей объясняет: а известные из опыта случаи, когда, например, перышко опускается в воздухе куда медленнее, чем падает камень – это из-за сопротивления в воздуха. В вакууме (такие опыты впоследствии проводились) и камень, и перышко падают одинаково. Измеряя время падения с разных высот, Галилей приходит к выводу, что шары падают не с постоянной скоростью, а с ускорением. Проводя опыты с движущимися телами, Галилей видит, что есть разница между движением под действием силы и движением под действием инерции. В результате действия силы тело движется с ускорением, изменяет скорость или направление движения. Если же сила не действует, то тело либо остается неподвижным (если оно было неподвижным), либо продолжает двигаться под действием инерции (если ранее оно двигалось). Отсюда Галилей делает вывод, который сегодня общеизвестен, а в те времена казался диковинным – что нет принципиальной разницы между состоянием покоя и состоянием равномерного прямолинейного движения. Этот вывод Галилей иллюстрирует примером: если вы будете находиться в трюме корабля без окон и если кораблю будет двигаться прямолинейно, равномерно и плавно, то вы не сможете определить, стоит корабль на месте или равномерно движется – в равномерно движущемся корабле все явления будут протекать так же, как в неподвижном корабле – маятник будет качаться в одной плоскости, живые организмы будут вести себя так же, как и на твердой земле (вот если корабль будет ускоряться или тормозить, тогда да – мы с вами это почувствуем, и маятник отклонится). И этот вывод стал первым аргументом в пользу теории Коперника. Ранее критики Коперника говорили – если бы Земля двигалась, мы бы это почувствовали, Земля уходила бы из-под ног. Галилей доказал – ничего подобного. Хотя Земля движется по круговой орбите, но радиус этой орбиты настолько огромен, что в привычных нам масштабах длины это движение является почти прямолинейным и, следовательно – не ощущается.

Вторым неопровержимым доказательством правоты Галилея стал телескоп. К тому времени уже были открыты «увеличительные» и «уменьшительные» свойства выпуклых и вогнутых стекол. Как раз в те годы разные люди независимо друг от друга обнаруживали, что из комбинации выпуклого и вогнутого стекла можно собрать подзорную трубу, приближающую удаленные объекты. В 1610 году Галилей оказался первым, кто направил сделанную им подзорную трубу на небо. Это был первый телескоп. Сразу же Галилей совершил множество невероятных для того времени открытий. Луна оказалась покрыта горами – стало быть, нет разницы между земным и небесным, и на других небесных телах рельеф принципиально не отличается от земного. У Юпитера оказалось 4 спутника – значит, и Луна, вращающаяся вокруг Земли – не исключение, в мире планет, а следовательно, Земля – такая же планета, как и все остальные. Венера при наблюдении в телескоп оказалась серпом, похожим на лунный, и ее фазы постоянно менялись – такое могло быть только в том случае, если и Земля, и Венера вращаются вокруг Солнца. Даже на самом Солнце оказались пятна – соответственно, и оно не является чем-то божественным, а является обычным небесным телом. Млечный путь оказался состоящим из многих звезд – оказалось, что границы Вселенной куда шире, чем это считалось ранее.

Всё это происходило еще тогда, когда учение Коперника было легальным. Однако 5 марта 1616 года священный цензурный комитет Рима запрещает книги Коперника и Роскарини — «до тех пор, пока не будут исправлены». Галилей продолжает наивно верить, что новый папа Урбан VIII — бывший кардинал Маффео Барберини, его участливый собеседник, почти друг — снимет запрет с учения Коперника. Галилей полон радужных надежд, когда везет в Рим свой «Диалог о двух главнейших системах мира». Каждый здравомыслящий человек увидит в нем полное крушение системы Птолемея , поймет великую логику Коперника. Риккарди, дворецкий священного дворца, визирует рукопись для печати, но вдруг, испугавшись чего-то, берет назад свое разрешение, рекомендуя другого цензора, уже во Флоренции. Там в 1632 году 68-летний Галилей выпустил главную книгу своей жизни.

Ватикан пришел в ярость. Папа, которому уже нашептали, что под видом схоласта в книге выведен он сам, не желает слушать никаких оправданий.

— Ваш Галилей осмелился писать то, чего не должен, и вдобавок о самых важных вопросах, о самых опасных, какие только можно подымать в наше время! — кричит Урбан VIII тосканскому посланнику, пытавшемуся защитить ученого. О ссылках на разрешения цензоров он не хочет даже слушать.— Святая инквизиция никогда никому не дает предупредительных советов. Это не в ее обычаях... Уже через два дня после этого разговора флорентийская инквизиция по особому повелению инквизиционного суда приказывает Галилею ехать в Рим. Проявив «снисхождение и любовь», папа позволяет ему жить в доме тосканского посланника, а не в тюрьме суда инквизиции, «от которого не избавлены даже государи». У папы скорбное лицо: «Господь да простит его за то, что он стал рассуждать о вещах, касающихся новых учений и священного писания, ибо всегда лучше следовать общепринятому учению... Мне горько делать ему неприятности, но дело касается веры и вероисповедания».

Суд длился более двух месяцев. «Унижение великого человека было глубокое и полное,— писал один из французских биографов Галилея.— В этом унижении он был доведен до отречения от самых горячих убеждений ученого и до мучения человека, побежденного страданием и страхом костра...». 22 июня 1633 года в церкви монастыря святой Минервы в присутствии всех прелатов и кардиналов суда, подчиняясь приговору, коленопреклоненный, он прочел отречение. Утверждают, что будто бы, поднимаясь с коленей, Галилей крикнул: «А все-таки она вертится!». Но вряд ли это было так. Инквизиция никогда не простила бы ему отречения чисто формального. От него ждали именно покаяния, смирения, требовалось не согнуть, а сломать его мысль...

Однако остановить прогресс науки было уже невозможно. Примерно в то же время немецкий ученый Тихо Браге в течение десятилетий проводил свои астрономические наблюдения с детальностью, которой никто еще не достиг до него. Составив таблицы движения планет, Браге, который до этого был противником учения Коперника, был вынужден признать: планеты движутся так, как это и должно следовать из учения Коперника. Но признать гелиоцентрическую систему Браге так и не мог и вывел свою собственную систему мира: все планеты, кроме Земли, вращались вокруг Солнца, а Солнце вместе со всеми планетами вращалось вокруг Земли. Но не этим Тихо Браге вошел в историю астрономии. Составленные им точнейшие таблицы движения планет проанализировал его ученик Иоганн Кеплер, который уже знал об открытиях Галилея. Базируясь на таблицах Браге и на гелиоцентрической системе Коперника, Кеплер вывел свои три закона движения планет. Оказывается, если быть точным, орбиты планет представляют собой не окружности, а эллипсы. Радиусы планетных орбит и время их обращения подчинялось совершенно конкретным, открытым Кеплером, числовым соотношениям. И очень скоро из этих соотношений Кеплера Исаак Ньютон вывел формулу закона всемирного тяготения. Законы физики и астрономии окончательно вышли из-под влияния церкви и стали достоянием науки.

Церковь не торопилась признать своё поражение. Только в 1818 году католическая церковь отменила запрет на книгу Коперника. И только в 1979 году церковники покаялись за содеянное ими. Выступая 10 ноября 1979 года в Ватиканской академии наук на праздновании столетия со дня рождения Альберта Эйнштейна, тогдашний римский папа Иоанн Павел II неожиданно заявил: «Галилей много выстрадал — мы не можем этого скрывать — по вине служителей органов церкви. Я желал бы, чтобы теологи, ученые и историки, искренне руководствуясь идеей сотрудничества, как можно глубже проанализировали дело Галилея и, чистосердечно признав вину за теми, на ком она действительно возлежит, помогли бы искоренить недоверие, которое это дело все еще вызывает в умах многих, мешая прийти к плодотворному согласию между наукой и верой...»

Неужели Иоанн-Павел II не понял, что никогда не придет Галилео Галилей к этому «плодотворному согласию»?

Открытие кровообращения. Не менее драматические события развернулись и в области биологических наук.

Есть истины, которые сегодня, с высот наших знаний, кажутся совершенно очевидными, и трудно предположить даже, что было время, когда люди не знали их, а обнаружив, еще спорили о чем-то. Одна из таких истин — большой круг кровообращения в живых организмах — рождалась особенно мучительно и трудно. Нам кажется нынче смешным, что в течение полутора тысяч лет господства культа Галена в медицине, очевидно, самого долгого и реакционного культа в истории науки, люди считали, будто артериальная и венозная кровь — жидкости суть разные и коль первая «разносит движение, тепло и жизнь», то вторая призвана «питать органы».

А смешного здесь куда меньше, чем страшного. Инакомыслящие были нетерпимы. Мигель Сервет, замахнувшийся на догмы Галена, поплатился жизнью, и лишь три экземпляра его книги не попали в протестантский костер, который сжег в Женеве ее автора.

Мигель Сервет родился в Испании в 1511 году. Изучал юриспруденцию и географию, сначала в Сарагосе, потом во Франции, в Тулузе. Некоторое время после окончания университета Сервет служил секретарем у исповедника императора Карла V. Находясь при императорском дворе, долгое время жил в Германии, где познакомился с Мартином Лютером. Это знакомство вызвало у Сервета интерес к теологии. Хотя в этой области Сервет был самоучкой, все же он достаточно глубоко изучил теологию, чтобы не всегда и не во всем соглашаться с учением отцов церкви. Сервет не скрывал своих взглядов, поэтому с самого начала жизненного поприща встретился с враждебным отношением со стороны многих представителей духовенства. И все же, в возрасте всего лишь двадцати лет, он отважился написать теологический труд, в котором начисто отрицал догмат святой троицы. Под влиянием уговоров своего друга, придворного врача Лотарингского принца, Сервет довольно поздно стал изучать медицину в Париже. Окончив медицинский факультет, он поселился в городке Шарлье в долине Луары, где занялся медицинской практикой. Но слава еретика, идущая вслед за ним по пятам, помешала ему вести спокойную жизнь провинциального врача. Местный священник, пользовавшийся поддержкой высших церковных властей, стал преследовать Сервета на каждом шагу. В результате Сервету пришлось бежать и некоторое время скрываться в Лионе. По какому-то странному и непонятному стечению обстоятельств, он стал домашним врачом венского архиепископа. во дворце которого провел двенадцать спокойных лет, работая над решением некоторых вопросов медицины.

В одном из теологических сочинений Сервета есть такие слова: «...Необходимо сначала установить как возникает жизненный дух. Он берет начало в левом желудочке сердца. Своему возникновению он обязан в значительной степени работе легких, потому что воздух, входящий в них, смешивается с кровью, которая из правого желудочка поступает в левый. Однако кровь отнюдь не проникает – как это думают – через перегородку, но из правого желудочка идет по необыкновенно долгому и сложному пути в легкие. Здесь она смешивается с вдыхаемым воздухом, и от нее отделяется сажа, удаляемая из организма при выдохе. После того, как в ходе дыхания кровь опять хорошо смешается с воздухом, она поступает в левый желудочек сердца...».

В те времена еще не знали о кислороде и его роли для дыхания, поэтому была в ходу устаревшая терминология про «жизненный дух», однако в целом это было выдающееся открытие. Как Сервет дошел до такого несомненно правильного вывода, установить трудно. Но он дал прекрасное описание малого круга кровообращения, опровергнув, таким образом, теорию Галена о переходе крови из левой половины сердца в правую, через небольшие отверстия в перегородке предсердий. Опубликованное в теологическом трактате, вдобавок запрещенном инквизицией, открытие Сервета осталось неизвестно врачам. Через несколько лет после смерти Сервета малый круг кровообращения был вторично открыт Реальдом Коломбо, заменившим Везалия на кафедре анатомии в Падуе.

Рукописи своих трудов Сервет посылал Кальвину. В 1553 году, по дороге из Вены в Италию, он остановился в Женеве, чтобы посетить Кальвина. Не успел Сервет расположиться в Женеве, как был по приказанию Кальвина схвачен и посажен в тюрьму. Сервета обвинили в отрицании божественности Христа, судили и по приговору церковного суда сожгли на костре 27 октября 1553 года, когда Сервету исполнилось всего лишь 42 года.

Немногим легче было и другим ученым, пришедшим к открытию круга кровообращения. Впоследствии им поставили памятники: в Мадриде — Мигелю Сервету, в Болонье — Карло Руини, в Пизе — Андреа Чезальпино, в Англии — Вильяму Гарвею.

Во второй половине XVIII века несколько ученых независимо друг от друга открыли кислород, после чего знаменитый французский химик Антуан Лавуазье объяснил роль кислорода в процессе дыхания. Так религия была окончательно изгнана и из биологии – теория о «бессмертной душе» утратила всякое научное содержание, оставшись религиозной сказкой.

Французские просветители XVIII века. Одним из первых выдающихся французских просветителей, выступивших против религии и церкви, был Вольтер (1694-1778). В 1722 г. Вольтер пишет философскую поэму “За и против”, в которой дает торжественное обязательство “священный развенчать обман”. С того времени вплоть до последних дней своей жизни философ не прекращал титанической борьбы с религией, создав десятки антиклерикальных произведений всех жанров.

Произведения Вольтера конфисковывались и сжигались. Его дважды заключали в Бастилию, долгие годы он провел в изгнании, подвергаясь непрерывным нападкам со стороны духовенства и властей. Почти до самой смерти въезд в столицу Франции Вольтеру был запрещен, и последние 20 лет жизни он провел в усадьбе Ферне, расположенной на франко-швейцарской границе.

Трудно переоценить заслуги Вольтера в критике религии, но нельзя забывать и об исторической ограниченности этой критики, ее непоследовательности. Сражаясь с религиозными предрассудками, Вольтер не только не отрицал существование бога, но и требовал поклонения ему. Вера в бога должна, по его мнению, быть основой нравственности. Религия, идея бога, утверждал он, необходимы так же, как необходимы законы. “Это узда”, -неоднократно подчеркивал Вольтер. Причем главное назначение узды - сдерживать народные массы,“чернь”, как выражался Вольтер, от посягательств на собственность и интересы имущих классов. Фраза, брошенная Вольтером: “Если бы бога не было, его бы следовало выдумать” -предельно кратко выражает сущность его двойственной и противоречивой позиции по отношению к религии, недостатки его свободомыслия. Начатую им борьбу с религией продолжило среднее поколение - Дидро (1713-1784), Гельвеций (1715-1771), Гольбах (1723-1789). В их трудах философский материализм становится цельным мировоззрением, охватывающим учение о природе и теорию познания, приобретает ярко выраженный атеистический характер. Атеизм французских материалистов был воинствующим и бескомпромиссным, он представлял собой высшую форму буржуазного атеизма, отличался непримиримостью ко всем защитникам религии и церкви. “Я ненавижу, - писал Дидро, - всех помазанников божих, как бы они ни назывались... и нам не нужно ни священников, ни богов”.

Дидро был основателем знаменитой “Энциклопедии наук, искусств и ремесел”, которая объединила вокруг себя лучшие умы той эпохи, стала величайшим памятником свободной мысли XVIII в. Дидро принадлежит также множество замечательных материалистических и атеистических произведений: “Письма о слепых в назидание зрячим”, “Мысли об объяснении природы”, “Сон Даламбера”, “Беседа с аббатом Бартелеми”,“Племянник Рамо” и ряд других. За свои убеждения Дидро подвергался преследованиям и репрессиям. Его “Философские мысли” были сожжены, а сам мыслитель посажен в Венсенский замок.

Соратник Дидро по “Энциклопедии” - Гельвеций также стяжал славу одного из самых решительных противников религии. Эта слава прочно укрепилась за Гельвецием после выхода в свет его сочинения “Об уме”, проникнутого духом материализма и атеизма. Король, архиепископ Парижский и сам папа осуждают и запрещают книгу Гельвеция, как содержащую “мерзкое учение, стремящееся нарушить основы христианской веры”. В 1760 г. .книга была публично сожжена у подножия главной лестницы парламента. Второе крупное произведение Гельвеция,“О человеке”, могло быть напечатано только после смерти автора. В нем философ доказывает пагубность религии “для национального блага”, выступает против религиозной нетерпимости, защищает свободу совести, обличает духовенство.

Выдающуюся роль в борьбе с религией сыграл Гольбах. Им было написано более двух десятков произведений, обосновывающих философский материализм и атеизм. Всемирную известность приобрели такие сочинения Гольбаха, как “Система природы”, “Письма к Евгении”, “Галерея святых”, “Карманное богословие”, “Разоблаченное христианство”,“Священная зараза” и др. Антирелигиозные работы Гольбаха подвергались особенно жестоким преследованиям, за чтение или распространение их грозила тюрьма. Поэтому не случайно книги Гольбаха выходили, как правило, анонимно. Несмотря на предосторожности, философ постоянно находился под бдительным надзором тайной полиции и считался духовными и светскими властями одним из самых “злонамеренных атеистов” во всей Франции.

Каков же конкретный вклад французских материалистов в обоснование и развитие атеизма? Сопоставляя все так называемые исторические религии, Дидро, Гельвеций, Гольбах приходят к выводу об их несостоятельности и вредности, враждебности человеческим устремлениям. “Все религии одинаково ложны” -вот тезис, который без устали доказывают и пропагандируют просветители. Ложной для них является прежде всего основная идея всякой религии - идея бога. Французские материалисты, опираясь на данные естествознания, полностью отвергают идею бога-творца и вседержителя. В этом отношении они делают значительный шаг вперед по сравнению с английскими деистами, по сравнению со своим старшим современником - Вольтером. Материальное единство мира, вечность вселенной, всеобщий характер движения материи исключают, по твердому убеждению французских философов, “предположение о каком-либо существе, стоящем вне материальной вселенной”, превращают понятие бога в фикцию, химеру, плод человеческого воображения.

Немало новых и глубоких мыслей было высказано французскими материалистами о происхождении религии, ее сущности и социальной роли. Религия порождается незнанием естественных причин, страхом перед неведомыми и могущественными силами природы, неуверенностью людей относительно своего существования и своей судьбы.

Французские философы-материалиры вплотную подошли к выяснению социальных корней религии, ее земных источников”.Однако в целом у них преобладал еще просветительский подход к религии. Поскольку вера в бога коренится главным образом в невежестве и обмане, постольку уничтожение религии мыслилось путем распространения знаний и разоблачения предрассудков.

Главную ответственность за сохранение религиозных предрассудков должно нести, по мнению Дидро, Гельвеция, Гольбаха, духовенство. Церковники и богословы были постоянной мишенью их разящей критики. Никто из атеистов прошлого не бросил в лицо защитникам религии столько гневных, обличительных обвинений, никто не подверг их столь беспощадному осмеянию и разоблачению, как это сделали французские материалисты XVIII в.

Советский писатель Юлиан Семёнов в своей книге «Экспансия-1» дал образную характеристику деятельности энциклопедистов:

«Отчего Французскую революцию связывают с Дидро, отцом энциклопедистов?... Двор Бурбонов не видел опасности в том, что книжные черви составляли свои карточки на философов, математиков и полководцев; они же не славили дерзость бунтовщиков и не цитировали отступников от веры?! Что может быть противоправительственного в кратком изложении концепций Аристотеля, Сократа, Эразма Роттердамского, Канта и Бэкона? Чем опасен Пифагор и Ньютон? Зачем страшиться изложения основ механики и химии? Пусть себе! Только бы не побуждали темную толпу к бунту. А они побуждали массы к знанию, что есть революция, а не бунт. Люди, прочитавшие энциклопедистов, поняли вдруг, что жизнь, которая им навязана, алогична по своей сути.».

XIX век. XIX век был отмечен серией открытий, которые еще больше подорвали влияние религии. Можно отметить несколько крупных открытия в биологии: во-первых, открытие Шлейденом и Шванном клеточного строения живых организмов, подтвердившее единство строения всего живого. Далее, Грегор Мендель путем своих экспериментов положил начало изучению механизма наследственности. И, наконец, последовало знаменитое открытие теории эволюции Чарльза Дарвина. Одновременно с этим русские ученые Павлов и Сеченов раскрыли материальные основы психики и работы головного мозга (подробнее об этом будет рассказано в одной из следующих глав). Церковники до сих пор пытаются оспаривать эти открытия, но никаких серьезных научных аргументов они уже не имеют. Длительный исторический процесс борьбы между наукой и религией закончился торжеством науки.