НенаВиСть к мудрости
КАК СЕЙЧАС ПРЕПОДАЮТ ФИЛОСОФИЮ

Философия - любовь к мудрости (греч.)
Когда говорят об удручающем состоянии российского образования, обычно упоминают катастрофически низкое финансирование, низкую зарплату преподавателей. Но есть другая не менее важная причина, по которой наша наука и образование не смогут выбраться из кризиса, даже если вкачать в них миллиарды рублей.
Посмотрим, в качестве примера, во что превратилось преподавание философии в наших учебных заведениях.
Представьте, что вы пришли на рынок и вам предлагают разный товар. На любой вкус: хочешь - валенки, хочешь – «гриндерсы», хочешь – водку, хочешь – лимонад. Что бы вы ни покупали, продавец одинаково вежливо вам улыбнется, возьмет деньги и поблагодарит за покупку.
То же самое происходит на лекциях по философии в вузах. На гигантском философском прилавке торговец раскладывает свой товар. Здесь совершенно спокойно соседствуют материализм и идеализм, метафизика и диалектика, марксизм и позитивизм, экзистенциализм и герменевтика, философия жизни и постмодернизм. Различные философские школы, полностью противоположные друг другу, взаимоисключающие, различные по направленности, исходящие из различных посылок и приходящие к различным выводам кладутся рядом друг с другом, каждая со своим ценником. На философском прилавке они мирно уживаются.
Про любую философию вам расскажут, какая она полезная и ценная, какой это гигантский вклад в сокровищницу человеческого знания, даже если это учение средневекового церковника Тертуллиана («Верую, ибо нелепо») или полуфашистская философия Ницше. Эта философия говорит, что 2 на 2 = 4 – хорошо, эта говорит, что 5 – тоже хорошо. А эта, что 2 на 2 = стеариновая свечка? Какой оригинальный подход, какой вклад в сокровищницу мысли…
В связи с повальным опатриочиванием некогда не менее повально либерально-демократической профессуры, в моду входит так называемая русская философия. (Некоторые начинают отсчет этой самой русской философии чуть ли не от ХI века!) А больше всего сладеньким сиропом поливается русская религиозная философия конца ХIХ – начала ХХ века. И как только ее не нахваливают. Никто не знает что это такое, но все хвалят: она такая-растакая! А какая она на самом деле вам никогда и не расскажут. Зато кто знает ее, как говориться, «истинное лицо», плюется.
Вот цитата из знаменитого издания «русских философов» «Вехи»: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной» (Гершензон М.О. Творческое самосознание // Вехи. Из глубины. М.,1991.С. 90).
Ну а что? Вполне современно звучит. Скоро образованным людям также как и в те далекие времена придется бояться народа, которому закрываются все дороги к получению, уже фактически полностью платного, образования.
Позвольте еще цитатку из любимца всех мещан от философии Н.А.Бердяева: «В самой идее народовластия, ничем не ограниченного и ничему высшему не подчиненного, нет никакой правды, нет и правды о человеке, человеческом образе, о его бесконечной духовной природе, на которую недопустимы никакие посягательства». «Демократия есть нездоровое состояние народа». А какое здоровое? Фашизм? Да! В своем развитии русская религиозная философия приходит к антисемитизму, расизму, почитанию рабства, феодализма и единовластия, а в лице Ильина и к прямому восхищению фашизмом.
Столь же бедно и тускло мировоззренческое, а тем более, методологическое содержание этой «философии». Вот что пишет «гениальный философ» Флоренский в своем произведении об истине:
«Итак, снова вопрошая себя, что есть Столп и Утверждение Истины, мы пробегаем мыслью ряд ответов, данных здесь. Столп истины — это Церковь, это достоверность, это духовный закон тождества, это подвиг, это Трипостасное единство, это свет Фаворский, это Дух святой, это целомудрие, это София, это Пречистая Дева, это дружба, это — паки Церковь» (Флоренский П.А. Столп и утверждение истины (1). М., 1990. С. 489). По истине глубочайший вывод, ради которого стоило писать 500 страниц текста! Заканчивается книга словами: «Поклонимся отцу, его сынови, и святому духу, святой троице во едином существе, с серафими зовуще: «свят, свят, свят еси господи»!» (Там же. С. 490).
Восхваления русской религиозной философии напоминают сказку про голого короля. За одним исключением – не находится того, кто скажет: «А король-то голый!» И только попробуйте не восхититься Бердяевым и Флоренским: вы окажетесь ретроградом, сторонником тоталитаризма и вообще хамом. С таки же успехом можно подойти к «наперсточнику» и заявить, что он жулик и обманывает людей. Побьют…
С другими философскими школами также. Вы обязаны ими восхищаться, уважать их авторов, даже если вам кажется, что их философия – полная чушь, а сами они - полные идиоты.
В такую же ярмарку пытаются превратить вашу голову. Плюрализм и терпимость, которая навязывается системой образования, превращает сознание человека в жуткую постмодернистскую химеру, где стирается граница между истиной и ложью. В любой даже самой дикой и варварской концепции приучают находить «ценное», «большой вклад» и т.д. и т.п.
В западной социологии это явление получило название «давящая терпимость» или «репрессивная терпимость». Факты и теории набиваются в голову, как товары на гигантском складе, а способ мышления, прививаемый системой образования, исключает всякую возможность сравнения, систематизации, исключения ненужного, ложного. Все это обеспечивает формирование у человека раздавленного, тоталитарного, не способного к сопротивлению, покорного, рабского сознания, лучше и эффективнее, чем фашистские костры из книг.
Механизм псевдофилософского отупления человека в системе образования современного общества очень точно описан прекрасным философом Михаилом Лифшицем:
«Слово «плюрализм» перешло на страницы больших газет из философии. Термин этот, изобретенный Воль-фом еще в XVIII веке, был приспособлен основателем прагматизма Уильямом Джемсом для выражения права каждой личности иметь свое мировоззрение, не обяза-тельное для всех. Представьте себе гостиницу, населен-ную множеством жильцов. В каждой комнате течет своя особая жизнь: юноша пишет стихи, банкир считает диви-денды, ученый исследует вещество, а верующий молит бога о ниспослании благодати. Никому нет дела до того, что творится в соседнем номере, и, только встречаясь в общем коридоре, добрые соседи вежливо приветствуют друг друга.
С этой гостиницей авторы школы Джемса сравнивали царство мысли. У каждого своя философия, свой мир. Мы признаём что-нибудь верным лишь потому, что это нам нужно или приятно. Единая объективная истина, обязательная для каждого мыслящего существа, кажется серой и неуютной. Как может чувствовать себя человек, которому не удалось получить отдельный номер в гости-нице и приходится спать в общей комнате с другими джентльменами?
Эти софизмы сытого мещанства начала века превра-тились теперь в превозносимую всеми средствами массо-вой информации программу «свободного мира». Запад-ная философия двадцатого века действительно напо-минает  комфортабельно  обставленную  гостиницу, в которой каждому течению отведен собственный номер. Феноменология и экзистенциализм, онтология и герме-невтика помещаются в бельэтаже рядом с учением Фомы Аквинского. Структурализм, логический позитивизм, критический рационализм и множество других «измов» каждый день встречаются на лестнице. Изредка происхо-дят недоразумения, дискуссии, вроде потешных сражений петровского времени. Ряды имен ослепляют читателя, десятки новых терминов, напоминающих средневековые суппозиции, редупликации, рестрикции, осаждают мозг. Это настоящий Пантеон в честь тысячи богов, заранее осмеянный Вольтером в «Орлеанской девственнице»:
Толпа ученых входит
в этот храм;
На вид они не лишены рассудка,
Почтение они внушают вам,
Все смотрят сановито
и прилично,
Все по-латыни говорят отлично,
Толкуют обо всех и обо всем,
И все же —
это сумасшедший дом».
 (Мих. Лифшиц, Мифология древняя и современная, стр. 573-574).
В этой системе «терпимого» фашизма находится место всему. Всему кроме истины. Об этой замарашке ярмарочная философия перестала заботиться. Ведь «концепции» и «парадигмы» продаются гораздо лучше, а от этой объективной истины за версту тянет тоталитаризмом, холодными стенами ГУЛАГа и «философским пароходом».
И все же оставим ужастики и пугалки обывателям, для которых они и придуманы. Наука не может развиваться в удушающей обстановке «гостиницы идей», она не терпит «давящей терпимости». Материализм и идеализм, наука и религия, диалектика и метафизика должны бороться, а не лежать на одном лотке. Нельзя позволять превращать головы студентов в ирландское рагу, куда кладут все на свете от экзистенциализма и постструктурализма, до неотомизма и ницшеанства.
В сегодняшних условиях студентам придется бороться за право отделять истину от лжи, за право занять самостоятельную позицию, называть белое белым, а черное – черным, за право иметь цельное и последовательное мировоззрение. И эта борьба отнюдь не ограничится стенами университетов и академий.
Walter