Начало «рыночных реформ»
Эксперименты с социализмом. До смерти Сталина социалистическая экономика уверенно развивалась. Жизненный уровень населения стабильно рос: доходы населения росли при том, что цены снижались. За считанные годы были созданы передовая ядерная и космическая отрасль, впоследствии обеспечившие выход СССР в космос и достижение ядерного паритета с США. Темпы роста экономики и послужили основанием для вывода, сделанного в 1961 году, о создании материально-технической базы коммунизма к 1980 году. Однако уже с 1960-х годов темпы развития советской экономики замедлились. Причиной этому стали, во-первых, экономические эксперименты Хрущева (ликвидация машинно-тракторных станций, создание совнархозов), во-вторых, реформы Либермана-Косыгина 1965 года, сделавшей денежную прибыль основным показателем развития экономики. Что послужило причиной для проведения таких реформ? Нелепо сваливать всё на агентов влияния, которые уже в те времена сознательно вели дело к реставрации капитализма. Несомненно, были и такие, но они тогда не определяли положение дел в стране. Причина мелкобуржуазных нововведений Хрущева и Либернана-Косыгина состояла в том, что, во-первых, в естественной для социализма борьбе между коммунистической и мелкобуржуазной тенденциями в силу определенных причин последняя одержала верх. А, во-вторых, к тому времени выросло поколение, не знавшее ужасов капитализма и той высокой цены, которую пришлось заплатить за защиту социализма. Они относились к завоеваниям социализма как к воздуху – пока он есть, не осознаешь его ценности. И поэтому они считали вполне допустимым «поэкспериментировать» с социализмом.
Если при Хрущеве и Косыгине эти экономические эксперименты были лишь эпизодами, то с приходом к власти Горбачева «эксперименты» надо социалистической экономикой были возведены в ранг государственной политики. Уже в первые годы «перестройки» была выдвинута идея с «увеличением самостоятельности предприятий». Предприятиям было разрешено самим выбирать себе директоров, самостоятельно распоряжаться своими средствами, при этом вводился принцип «самоокупаемости» - каждое предприятие должно быть рентабельным. Казалось бы, красивые лозунги. Но, как известно, при социализме значение имеет не рентабельность отдельного предприятия, а рентабельность всего народного хозяйства. Лозунги о «самоокупаемости» и «экономической самостоятельности» предприятий привели к разрыву единого народнохозяйственного механизма и к росту цен, устанавливаемых предприятиями на свою продукцию.
Дальше – больше. Как известно, при социализме уже не было денег в их классическом понимании. То, что называлось деньгами, было двух видов: наличные деньги, которые использовались как средство распределения по труду, и безналичные средства, которые были лишь механизмом учета. После придания предприятиям «самостоятельности» выборные директора в популистских целях переводили безналичные средства предприятий в фонд зарплаты – что вело к росту на руках у населения денежной массы, не обеспеченной товарами. Это привело к возникновению дефицита товаров народного потребления – и в то же время к появлению широкого слоя людей, у которых на руках скапливалось большое количество денежных знаков, и они искали этим денежным знакам вложения в «дело».
«Индивидуальная трудовая деятельность». Еще одним горбачевским экспериментом стало разрешение на «индивидуальную трудовую деятельность» - когда гражданам было разрешено использовать свою личную собственность для извлечения прибыли, то есть для превращения личной собственности в частную. Например, таксист, вместо того, чтобы работать в таксомоторном парке и получать фиксированный оклад, теперь имел право официально нигде не работать, а вместо этого заниматься частным извозом на своем личном автомобиле и грести за это деньги уже совсем иного уровня. В колхозах эта «индивидуальная трудовая деятельность» вводилась в форме так называемого «семейного подряда»: когда, например, семья колхозников могла взять несколько голов колхозного скота себе в пользование, фиксированный доход от ее использования сдавать государству, а что сверх того – то оставить себе.
На первый взгляд идея выглядела красиво: люди своим трудом удовлетворяют потребности населения, которые не может удовлетворить государство, и за это получают хорошие деньги. Однако нетрудно видеть, что такие меры подрывали крупное социалистическое хозяйство в пользу хозяйства мелкого или даже единоличного, опять же способствовали формированию слоя людей с большими деньгами, не находящими применения. И хотя удельный вес таких «индивидуальных хозяйств» в экономике был ничтожно мал и не оказал серьезного влияния на ход событий, тем не менее эта кампания способствовала созданию у людей иллюзии о возможности добиться успеха не в рамках работы в экономической системе социализма, а путем деятельности вне системы социализма. Не говоря уже о том, что в погоне за доходом «единоличники» «добровольно» эксплуатировали себя так, что позавидовал бы любой капиталист. И эта добровольная эксплуатация преподносилась как доблесть.
Кооперативы. Однако ключевым эпизодом в формировании слоя новой буржуазии стали так называемые «кооперативы». 1 июня 1988 года вступил в силу закон «О кооперации», позволявший гражданам объединяться в кооперативы и вести совместную экономическую деятельность в их рамках. В обоснование такой меры горбачевское руководство любило цитировать слова Ленина, что «социализм – это строй цивилизованных кооператоров». На самом же деле кооперация в ленинском понимании – это кооперативные хозяйства типа колхозов. А те кооперативы, которые были созданы во времена «перестройки», представляли собой буржуазные фирмы, паразитировавшие на теле советской экономики. В течение одного года после принятия закона о кооперации было создано несколько десятков тысяч кооперативов. 95% из них занимались элементарной спекуляцией: приобретали дефицитный товар по государственной цене (как правило, благодаря своим связям на государственных предприятиях или государственных внешнеторговых организациях, а иногда кооперативы и прямо создавались директорами госпредприятий для «левого» сбыта своей продукции и для использования производственных мощностей в целях личного обогащения) а потом, пользуясь тем, что этого товара нет в свободной продаже, выбрасывали его «на рынок» по спекулятивной цене. Остальные 5% кооперативов нередко оказывали разные своеобразные «услуги»: например, символом перестройки стали платные кооперативные туалеты. Причем новых туалетов кооперативщики не строили, а использовали для извлечения прибыли существующие государственные туалеты. Тогда шутили: «древнеримский император Веспасиан Божественный и советский премьер-министр Рыжков войдут в историю одним деянием – оба они догадались взимать деньги с нужды»
Кооперативы расшатали советскую систему уже всерьез. Они были использованы как средство для легализации теневых капиталов или для перекачки государственных денег в частные карманы. Результатом деятельности кооперативов стали уже не отдельные граждане, заработавшие несколько тысяч рублей на «семейном подряде», а тысячи и тысячи акул капитализма, ворочавших миллионами и ждавших открытого установления капиталистических порядков. Тогдашний агитпроп издавал фильмы, где кооперативщики преподносились как умные и деловые люди, надежда страны, а все остальные, которые им мешали – как непонятливые «совки».
Пропаганда капитализма. Итак, как мы видели, именно капиталистические эксперименты способствовали созданию дефицита товаров в СССР. Однако СМИ, в том числе и официозные, представляли это дело так, как будто бы причиной дефицита является социализм, а для его устранения надо усиливать роль капитализма в экономике.
В 1989-1990 годах во всех СМИ усилилась пропаганда западного образа жизни: утверждалось, что будто бы во всех социалистических странах люди живут убого (буржуазные пропагандисты даже придумали слово – «совок», которым называли как саму «убогую», по их мнению, социалистическую систему, так и людей, не желающих «перестраиваться»). «Убогому» социализму противопоставляли «процветающий» капитализм с его переполненными витринами. При этом, естественно, допускалось огромное количество передержек и просто лжи. Людям вбивалось в головы: а давайте пойдем еще дальше по пути внедрения в СССР капиталистических отношений, и тогда будем жить так же, как на процветающем Западе.
Вот таблица, иллюстрирующая темпы роста роли кооперативов в советской экономике:
| Название показателей | СССР | РСФСР | ||||
| 1988 | 1989 | 1990 | 1988 | 1989 | 1990 | |
| Число кооперативов | 100 | 249,2 | 316 | 100 | 262,7 | 346,0 |
| Численность работающих | 100 | 344,7 | 436,7 | 100 | 379,7 | 496,0 |
| Доля продукции, реализованной населению | 39,1 | 15,3 | 12,6 | 37,8 | 13,7 | 10,4 |
| Удельный вес работающих в общей численности занятых в экономике | 1,2 | 4,2 | 5,4 | 1,1 | 4,1 | 5,5 |
«Рынок». Однако в те времена – 1989-90 годах – ни руководители государства, ни вообще кто-либо из серьезных деятелей – еще не решались открыто произносить слово «капитализм» - вместо него использовали слово «рынок». Официальная пропаганда преподносила дело так, что на «цивилизованном Западе» уже давно нет дикого капитализма, описанного классиками марксизма, и вообще нет капитализма, а есть «просто жизнь», экономическая система которой называется «рынок». И к этому самому «рынку», по мнению буржуазных идеологов, надо было перейти. Когда их спрашивали – а что вы понимаете под словом «рынок» - то они отвечали, что это в первую очередь отсутствие государственного плана развития экономики. То есть «хорошую» рыночную экономику противопоставляли «плохой» плановой экономике.
«Переход к рынку» в 1990 году стал главным лозунгом «демократических» политиков в СССР. В мае 1990 года правительство СССР во главе с Рыжковым наконец сломалось и провозгласило «переход к рынку» в качестве государственной политики СССР. С докладом на эту тему Рыжков выступил на заседании Верховного Совета СССР 24 мая 1990 года. В этом докладе он проболтался: оказывается, горбачевское руководство взяло курс на "переход к рынку" еще в... 1987 году. То есть, принимая законы о "самоуправлении предприятий" и о "кооперации", горбачевцы выдавали это за меры по "совершенствованию социализма", а на самом деле сознательно вели страну в капитализм.
К концу 1990 года слово «рынок» стало главной целью, подобно тому как несколько лет назад слово «перестройка»: если в 1987-89 годах часто говорили, что «перестройке нет альтернативы», то в 1990 году стали говорить, что «рынку нет альтернативы». Доходило до смешного: на XXVIII Съезде КПСС главный экономист Движения коммунистической инициативы А.Сергеев говорил, что помимо плохого рынка, к которому тянут нас горбачевцы, бывает еще и хороший рынок, а именно «рынок товаров». Даже символ борьбы против реставрации капитализма Нина Андреева и заявила, что «нашей целью является социалистический рынок»[1].
«500 дней». Однако буржуазные политики были недовольны тем, что руководство СССР лишь «декларировало» переход к рынку, но не торопилось с какими-то конкретными реформами. Тогда за дело взялись власти РСФСР, руководимые Ельциным. Правительство РСФСР при участии экономических советников Горбачева осенью 1990 года разработала программу под названием «500 дней» - именно за этот срок предполагалось совершить «переход СССР к рынку». Главным заводилой коллектива авторов программы «50 дней» был вице-премьер правительства РСФСР Г.Явлинский, сделавший себе на этой программе политическое имя.
Однако программа «500 дней» сыграла роль, противоположную той, что планировали ее организаторы. После обнародования этой программы люди вдруг поняли, что «рынок» – это и есть тот самый дикий капитализм. Именно в программе «500 дней» впервые в СССР прозвучало страшное слово «приватизация». Неудивительно, что попытка придать этой программе силу закона провалилась: Верховный Совет СССР с треском провалил эту программу, а Верховные Советы союзных республик предпочли отмолчаться. Однако реставраторы капитализма не сдавались. Поскольку из-за их действий ситуация в экономике продолжала ухудшаться (и эти ухудшения выдавались за недостатки социализма), то многие люди всерьез начинали думать что, возможно, и капитализм – это не так уж плохо. Французская газета "Революсьон" тогда писала: "Советский Союз подвергается подлинной идеологической "шоковой терапии". Она весьма своевременно подкрепляется неожиданными и довольно странными дефицитами (табак, хлеб), которые, несомненно, являются частично следствием саботажа, но в любом случае — объектом манипуляций. На этом этапе речь идет о том, чтобы привести людей в шоковое состояние и насадить ту мысль, что ничто, уже абсолютно ничто не может быть для них хуже, чем ситуация сегодняшнего дня. А этот сегодняшний день называется социализм"
В 1990 году в стране не произошло каких-либо очень громких политических событий, как в 1989, 1991 или 1993. Но именно в течение 1990 года и был произведен разворот общественного сознания от социализма к капитализму.