Правительство Примакова

“Стабилизация капитализма”. В течение сентября 1998 года правительство Примакова было сформировано. По своему составу оно оказалось коалиционным – в него вошли практически все партии, представленные в Думе: из КПРФ там были первый вице-премьер Ю.Маслюков и глава антимонопольной службы Г.Ходырев (что, вообще говоря, весьма интересно: человек, называющий себя коммунистом, занял должность, функции которой заключаются в защите частного капитала), от аграриев - вице-премьеры В.Густов и Г.Кулик, от “Яблока” – министр финансов М.Задорнов, от ЛДПР – министр труда С.Калашников, от формирующейся партии Лужкова – глава налоговой службы Г.Боос. Впервые в ельцинское время появилось правительство, опирающееся на поддержку парламентского большинства. Многие спешили назвать его “правительством народного доверия”. Буржуазные партии, наоборот, утверждали, что якобы правительство Примакова собирается восстанавливать социализм. На самом деле этого не было и близко.

В результате прошедшего дефолта покупательная способность российского рубля упала в 5 раз. От этого выиграли в первую очередь сырьевые отрасли: одному и тоже количество долларов, вырученное от продажи нефти, соответствовало в пять раз большее, чем до дефолта, количество рублей. Денежная масса в стране выросла в 5 раз, поэтому власти сумели выплатить людям большую часть из долгов по зарплате. Но при этом эти долги по зарплате были обесценены в 5 раз – то есть под видом дефолта произошло ограбление трудящихся. Однако формально правительство было чисто перед народом: сумму долга в рублях оно выплатило, а индексации никто и не требовал. Тем более, что, получив хоть и обесцененные, но все же относительно крупные деньги, люди, ранее не получавшие зарплату месяцами или годами, были необычайно рады и этому. Всё положительное, что происходило с экономикой после дефолта (выплата долгов по зарплате, выход из кризиса экспортно-ориентированных отраслей), общественное мнение приписывало правительству Примакова, а все негативные явления, которые были, относили на счет “тяжкого наследия реформаторов”. Хотя на самом деле никакой роли правительства Примакова здесь не было, всё происходящее – это была объективная реакция экономики на произошедший обвал. И правительство, видимо, это понимало, поскольку считало, что самое лучшее, что можно сделать с экономикой – это ничего с ней не делать: правительство Примакова не делало никаких резких шагов: ни в сторону либеральных реформ, ни в сторону прогрессивных мер.

Когда пришло время принимать бюджет на 1999 год, то правительство внесло в Думу бюджет, выдержанный в крайнем монетаристском стиле, с резким сокращением всех расходов, в том числе социальных. Общая сумма доходов бюджета в пересчете на доллары была самой низкой за всю историю – около 20 миллиардов долларов. Это ниже, чем бюджет Нью-Йорка или Финляндии. Для сравнения – бюджет РСФСР составлял порядка триллиона долларов. Если бы подобный бюджет внесло правительство Черномырдина, то “левая” Дума ни за что не проголосовало бы за него. Но бюджет, предложенный Примаковым, Дума поддержала.

Рабочее движение. Оппозиция. Однако, несмотря на политическую и экономическую стабилизацию, рабочее движение в стране во времена Примакова сохраняло свою силу. 7 октября состоялась общероссийская акция протеста профсоюзов, на которую миллионы человек вышли под лозунгом «Ельцина в отставку!». Вплоть до середины октября продолжал стоять рабочий пикет в Ярославской области, готовый в любой момент перекрыть железную дорогу на Москву.

Продолжал стоять шахтерский пикет на Горбатом мосту. Когда руководителя шахтерских профсоюзов А.Сергеева спросили: «Не собираетесь ли вы в связи с приходом левого правительства прекратить пикет?», тот ответил: «Нет, мы приезжали сюда не за головой Кириенко, а за головой Бориса Николаевича». Однако правительству удалось уломать (или купить) верхушку шахтерского профсоюза НПГ, и 3 октября 1998 года руководство НПГ отдало распоряжение о ликвидации пикета. Тем не менее около половины шахтеров во главе с лидером профсоюза шахты «Воргашорская» в Воркуте К.Пименовым отказались подчиняться этому решению и продолжили пикет у Горбатого моста. Тогда через неделю, ночью на 10 октября (как повелось у «демократов» - в 4 часа утра) московская милиция совершила разбойное нападение на пикет. Шахтеров задержали и насильно депортировали в Воркуту. Однако часть из них сумели сбежать с поезда и вернуться в Москву. Те же шахтеры, которые после снятия пикета вернулись в Воркуту, сильно революционизировали свой город и в нем еще долго продолжались радикальные выступления – начиная от привычных забастовок и заканчивая захватом продуктовых магазинов и перехода к прямому распределению продуктов (это было не воровство, а вынужденная манера, поскольку зарплату шахтерам Воркуты по-прежнему не платили).

Но самое главное – именно в конце 1998 года рабочее движение дошло уже до своей высшей формы – когда рабочие не просто выдвигали какие-либо требования, а сами брали свои заводы в свои руки и сами налаживали производство. Пионером здесь стал Выборгский целлюлозно-бумажный комбинат (ВЦБК) в поселке Советский под Выборгом Ленинградской области. Еще 6 марта 1998 года стачком комбината взял в свои руки власть на предприятии, и, несмотря на все бюрократические рогатки, в начале декабря 1998 года сумел запустить производство. Это было величайшее событие. В ходе борьбы за свой завод рабочие, во-первых, показали всему миру, что проведенная в начале 1990-х годов приватизация завода ничем не отличалась от воровства. Причем это был случай, типичный для всей России. И в случае успеха на ВЦБК цепная реакция могла пойти по всей стране. И, что самое главное, успешно запустив производство, рабочие показали, что они могут управлять заводом не хуже «господ». «А от этого, - говорил 1-й секретарь ЦК РКРП-РПК В.А.Тюлькин, - один шаг до желания управлять страной».

Другим громким событием стал Ясногорский машиностроительный завод (ЯМЗ) в Тульской области. Летом, уходя в отпуска, рабочие видели, что склад забит готовой продукцией, ждущей реализации, и ожидали, что скоро наконец получат свои долги по зарплате. Однако в сентябре, вернувшись из отпусков, рабочие увидели, что продукция исчезла в неизвестном направлении и денег на счетах, по словам начальства, тоже нет. Тогда терпение рабочих лопнуло и на своем собрании они вышвырнули с завода проворовавшихся директоров и сами взяли власть на предприятии. Когда рабочие лидеры Ясногорска были арестованы, то трудящиеся Ясногорска взяли в заложники акционеров ЯМЗ и заставили их проголосовать своими акциями за утверждение решения собрания рабочих, после чего отказаться от акций.

Основная волна захватов рабочими своих заводов в конце 1998 года пришлась на Ленинград и Ленинградскую область. На Ленинградском металлическом заводе (ЛМЗ) и Ленинградском комбинате цветной печати (ЛКЦП) рабочие выкинули с заводов прежних директоров и привели к власти тех директоров, которые обещали развивать производство. Было кратковременное установление рабочей власти на Волховском алюминиевом заводе и на Морском заводе в Кронштадте.

По состоянию на январь 1999 года было зафиксировано максимальное количество забастовок за всю новейшую историю.

В конце января – начале февраля 1999 года вновь обострилась обострилась обстановка в угольных регионах, где шахтерские профсоюзы организовали новые массовые забастовки. В марте начались выступления на шахтах в Донбассе и Кузбассе.

Масла в огонь подлили события февраля 1999 года в Румынии, когда шахтеры совершили марш на Бухарест и свергли неолиберальное правительство.

Однако, в отличие от середины 1998 года, российская оппозиция не проявляла никакого интереса к этому подъему рабочего движения. У нее был другой план – победа на выборах в Госдуму в декабре 1999 года и выборах президента в 2000 году. После назначения правительства Примакова умеренная оппозиция начала думать, что власть уже у нее в руках, и поэтому любые протестные выступления в настоящий момент – это, мол, провокация, способная сорвать триумфальную победу на выборах 1999-2000 годов. Весной 1999 года произошло еще одно знаковое назначение: председателем Центральной избирательной комиссии (ЦИК) был назначен бывший 1-й секретарь Архангельского обкома КПСС А.Вешняков, до этого бывший депутатом от Аграрной депутатской группы в Госдуме. Его считали левым политиком. Пресса писала, что после назначения Вешнякова победа на выборах будет в кармане у КПРФ.

В декабре 1998 года сторонники Лужкова организованно оформились в партию под названием «Отечество». Фактически вокруг Примакова сформировался блок из КПРФ и лужковского «Отечества». Это был блок прежней номенклатуры, сформировавшийся в противовес радикальным «демократическим» реформаторам. Период приватизации закончился, пришло время сохранения награбленного. А для этого прежние «реформаторские» лозунги уже не годились, теперь на первое место вышел лозунг «стабилизации». Такая политика правительства Примакова диктовалась не прихотью его членов, а объективной логикой развития капитализма.

«Дело Макашова». Убийство Старовойтовой. В то время как оппозиция расслабилась, полагая, что власть у нее в кармане, конкурирующая с группой Примакова группировка, складывающаяся вокруг ельцинской семьи, перешла в контрнаступление. Первым пропагандистским ударом этой группы стало так называемое «дело Макашова».

Началось всё с митинга 4 октября 1998 года, посвященного 5-летней годовщине расстрела Верховного совета. Тон на нем задавали националистические лидеры (коммунисты проводили своё шествие и митинг 3 октября), и поэтому на митинге щедро лились антисемитские лозунги. Всех превзошел депутат от фракции КПРФ А.Макашов, смачно высказавший с трибуны ряд угроз и ругательств в адрес, как он выразился, «жидов». До этого националисты высказывали подобные лозунги повседневно, но власть на них никак не реагировала.

Тут же ситуация возникла совершенно другая. Все буржуазные СМИ, независимо от политических оттенков, как по команде развернули пропагандистскую кампанию насчет «коммунофашистской угрозы» и об «антисемитизме, исходящем от коммунистов». Националисты, КПРФ и лично Макашов в долгу не остались и еще более эпатировали публику. Так, в начале 1999 года, выступая на съезде Движения в поддержку армии (ДПА), Макашов предложил переименовать ДПА в ДПЖ («движение против жидов») и заявил дословно следующее: «почему евреи такие смелые? Потому что им никто в дверь не постучал и никто им окошко не обосцал». После этого пропагандистская машина буржуазии вообще взвыла. Гайдар, выступая на Съезде своей партии «Выбор России», в своем хамстве пошел еще дальше Макашова, заявив, что «Из-под красного знамени выползает коричневое мурло фашизма». Однако это хамство Гайдара не осталось без ответа: тут же в зале поднялись несколько проникших туда членов НБП Лимонова, и, подняв руки в символе «Рот фронт» (который буржуазные СМИ назвали «нацистским приветствием») проскандировали: «Завершим реформы так – Сталин, Берия, ГУЛАГ». Тут буржуазные СМИ уже вообще зашлись в экстазе.

Как по команде, вновь активизировалась уже давно, казалось бы, забытая, фашистская организация РНЕ, которая активно раскручивалась телевидеием (под видом «разоблачения фашизма» СМИ фактически делали рекламу этим фашистам).

Причина такого раздувания буржуазными СМИ «еврейского вопроса» была проста. У кремлевских властей вызывал всё большее беспокойство складывающийся союз Зюганова и Лужкова на почве поддержки действий примаковского правительства. И раздувание националистической истерии было как раз тем вопросом, которое было способно этот союз разорвать. Среди сторонников КПРФ было немало антисемитски настроенных активистов, в то время как среди спонсоров Лужкова были глава Российского еврейского конгресса олигарх Гусинский и бывший советский певец, а ныне бизнесмен этнический еврей И.Кобзон. Специально организованные разногласия между ними сделали невозможным какую-либо координацию действий между этими двумя группировками, то есть база поддержки Примакова серьезно ослабла.

Еще одним криминальным скандалом того периода стало произошедшее в Ленинграде 21 ноября 1998 года убийство известного «демократического» лидера Г.Старовойтовой. После ее убийства вся буржуазная пресса шумела о «красно-коричневом следе». «Демократы» призвали народ в день похорон Старовойтовой в 21-00 на несколько минут выключить свет. Одна из буржуазных газет писала: «если свет не погаснет – то значит, на Россию опустилась ночь коммунофашизма». К чести граждан России, энергетики не зафиксировали в этот момент каких-либо серьезных отклонений в потреблении энергии. Проведенное позже расследование показало, что никакого «политического следа» в убийстве Старовойтовой нет и более вероятна коммерческая версия, связанная с финансированием Старовойтовой блока своих сторонников на предстоявших местных выборах в Ленинграде (на выборах этот блок с треском пролетел).

Конфликт Примакова и Березовского. По мере того, как Примаков и связанные с ним политические группировки укрепляли свое влияние в стране, то конкурирующие с ним олигархические группировки (в первую очередь Березовский и связанная с ним ельцинская семья). Столкновение между ними было неизбежно.

Первый удар был нанесен со стороны Березовского. В ноябре 1998 года приближенный к нему сотрудник ФСБ Литвиненко публично заявил, что руководство ФСБ занимается политическими убийствами, и, в частности, Литвиненко якобы получил приказ убить Березовского (основной удар при этом был нанесен по бывшему директору ФСБ Н.Ковалеву, вошедшему в лужковский блок «Отечество»).

В ответ бывший ельцинский охранник А.Коржаков созвал пресс-конференцию, рассказав на ней о тайнах финансирования семьи Ельцина. На ней Коржаков впервые обнародовал ранее неизвестно имя Романа Абрамовича, назвав его «главным кошельком семьи Ельцина». Содержание пресс-конференции журналист А.Хинштейн изложил так: «Березовский шантажирует семью президента, угрожая обнародовать компрматериалы, если его попытаются “убрать со сцены”. Сегодняшнее положение Березовского — не из лучших. Нет больше в Кремле его надежды и опоры — Юмашева. Уволен Савостьянов. Начинается бой с Примаковым. А Примаков, извините, это не книжный мальчик Кириенко. Матерый волк, закалившийся в аппаратных схватках. Все будущее Березовского зависит сейчас от расположения семьи. Или от надежности крючка...». 19 января 1999 года тот же Хинштейн опубликовал в газете «Московский комсомолец» статью «Колпак для президента», где рассказал о том, как подконтрольная Березовскому частная спецслужба «Атолл» шпионит за всеми крупными политиками вплоть до семьи Ельцина. В качестве вывода он писал: «Мы все уже свыклись с осознанием всемогущества Березовского. У него на побегушках министры, вице-премьеры, генералы. Он снимает неугодных и назначает покорных. Ногой открывает дверь в любой кабинет. Под ним — телевидение, радио, газеты. Десять тысяч курьеров в приемной. Но есть вещи, которые нельзя спускать даже человеку, чья вседозволенность стала таким же символом современной России, как каски голодных шахтеров и позолоченные купола храма Христа Спасителя». Завершалась статья словами: «Прошу считать эту статью обращением в прокуратуру». На следующий день генпрокуратура провела около 20 обысков в фирмах, принадлежащих Березовскому. 2 февраля был нанесен новый удар – обыски в принадлежащих Березовскому «Сибнефти» и «Аэрофлоте». 4 апреля 1999 года Генпрокуратура выдала ордер на арест Березовского (сам Березовский в этот момент предусмотрительно был за границей).

В упомянутой статье Хинштейн, описывая изъятые при обысках в «Атолле» видеокассеты с компроматом на буржуазных политиков, обращался к генеральному прокурору Ю.И.Скуратову, призывая его активизировать расследования злодеяний Березовского: «Юрий Ильич, следующий черед Ваш. И если в «Атолле» не нашлось кассеты с надписью «Скуратов», то это не значит, что ее не существует». Как заявлял потом сам Хинштейн, он тогда и сам не подозревал, что это его предположение попадет в десятку.

«Дело Скуратова». 2 февраля 1999 года, когда генпрокуратура проводила обыски в «Сибнефти» и «Аэрофлоте», взорвалась еще одна политическая бомба: генеральный прокурор Ю.Скуратов без объяснений подал в отставку по состоянию здоровья. В середине февраля отставку Скуратова и назначение нового генпрокурора должен был утвердить Совет Федерации. Однако неожиданно Совет Федерации отказался рассматривать этот вопрос в отсутствие Скуратова. Следующее рассмотрение этого вопроса было перенесено на 17 марта.

За несколько дней до 17 марта Скуратов заявил, что он передумал уходить в отставку. В эти дни генпрокуратура обнародовала результаты расследований о коррумпированности ельцинской семьи. 17 марта Совет Федерации практически единодушно (против высказались только 6 членов СФ) поддержал Скуратова и отказался отправлять его в отставку.

В ответ окружение Ельцина предприняло беспрецедентный по подлости шаг. Ночью с 17 на 18 марта по государственному каналу телевидения была продемонстрирована видеозапись, на которой, был изображен человек, похожий на Скуратова, развлекающийся в компании двух проституток. Именно этой кассетой шантажировали Скуратова в феврале, вынуждая его подать в отставку. Проведенная экспертиза пленки показала, что человек, изображенный на ней – это не Скуратов. Тем не менее все проельцинские политики и СМИ шумели о «безнравственном поведении генерального прокурора».

Однако Скуратов, воспользовавшись доверием, оказанным ему Советом Федерации, активизировал свою деятельность. Сразу же после скандальной видеозаписи Скуратов обнародовал название компании «Мабетекс», через которую семья Ельцина прокручивала свои сомнительные финансовые махинации. Нити расследования приводили напрямую в Кремль. В ответ ельцинское окружение окончательно отбросило нормы морали

Ночью на 2 апреля силовые органы подняли с постели заместителя прокурора города Москвы В.Росинского, принудительно доставили его в Кремль, где заставили издать распоряжение о возбуждении уголовного дела против Скуратова и об отстранении его от занимаемой должности. Утверждают, что Росинского тоже шантажировали видеокассетой, но уже не фальшивой, как в случае со Скуратовым, а реальной, где Росинский был запечатлен в числе участников гомосексуальных оргий. После этого Ельцин своим указом запретил пропускать Скуратова в здание генпрокуратуры и повторно внес в Совет Федерации предложение об отставке Скуратова. 2 апреля 1999 года директор ФСБ Путин и министр МВД Степашин провели совместную пресс-конференцию по “делу Скуратова”. Причем если Степашин стеснительно молчал, то Путин бодро доказывал, что Скуратов похож на человека, похожего на него. Как откровенничает Ельцин в своих мемуарах “Президентский марафон”, именно в тот день его и посетила мысль назначить Путина своим преемником.

На заседании Совета Федерации 26 апреля Скуратов, которому уже нечего было терять, открыто употребил выражение «кремлевские коррупционеры». Несмотря на широкомасштабную обработку сенаторов, Совет Федерации повторно поддержал Скуратова. Несмотря на дважды выраженное мнение высшего законодательного органа власти, Скуратов так и не был допущен к работе. Впоследствии от стал членом КПРФ и заявил, что всегда придерживался коммунистических взглядов.

Отставка Примакова. Импичмент Ельцину. К апрелю 1999 года политическое напряжение в стране достигло высшей точки. Окружение Ельцина угрожало отправить в отставку «коммунистических» вице-премьеров Ю.Маслюкова и Г.Кулика. В ответ Примаков заявил, что их отставки не потерпит, а Зюганов обещал в таком случае даже вывести народ на улицы.

К середину апреля комиссия Госдумы по импичменту Ельцину завершила свою работу. Однако официальное начало процедуры импичмента было отложено на май.

В конце апреля Ельцин отстранил от должности одного из второстепенных вице-премьеров В.Густова, назначив на его место С.Степашина. Его тут же стали раскручивать на пост следующего премьера. Недоброжелатели раскопали тему кандидатской диссертации Степашина, которую он защищал еще в советское время. Эта тема звучала нелепо даже по тогдашним временам: «Руководящая роль партии в противопожарной службе». После чего к Степашину прикрепилась кличка «пожарник».

В середине мая обе стороны одновременно нанесли удар друг по другу. 12 мая Ельцин отправил Примакова в отставку и внес для утверждения премьер-министром кандидатуру Степашина. На следующий день Госдума начала слушания по импичменту. Если бы поддержка обвинения набрала более 2/3 голосов депутатов, то дело по импичменту было бы передано в Конституционный и Верховный суды, а потом и в Совет Федерации, который должен был принять окончательное решение. Во время этой процедеры Ельцин не имел бы права распустить Думу, даже если бы она отказалась поддерживать кандидатуру Степашина.

В адрес Ельцина были выдвинуты 5 обвинений:

1)      Беловежский сговор 1991 года, приведший к развалу СССР

2)      Антиконституционный государственный переворот сентября-октября 1993 года,

3)      Развязывание братоубийственной войны в Чечне

4)      Сознательная деятельность по подрыву обороноспособности России

5)      Проведение социально-экономической политики, ведущей к геноциду российского народа.

15 мая состоялось голосование по импичменту. Подавляющее большинство депутатов проголосовали за выдвижение Ельцину обвинения по каждому из пунктов. Но ни по одному из вопросов не было набрано нужного большинства в 2/3 голосов от общего количества депутатов. Поэтому процедура импичмента не прошла.

19 мая в Госдуме рассматривался вопрос об утверждении кандидатуры С.Степашина на пост премьер-министра. Поскольку импичмент не получился, то отклонение кандидатуры Степашина могло привести к роспуску Думы. Поэтому абсолютное большинство депутатов (включая и многих депутатов от оппозиции) одобрили кандидатуру Степашина.

В продолжение темы: Воспоминания Ю.Скуратова о событиях 1999 года

На главную