Фантастика и коммунизм

Дилогия Сергея Лукьяненко «Звезды – холодные игрушки» и «Звездная тень» не пользуются такой широкой популярностью, как многие другие его произведения, например, про те же «Дозоры». Это понятно. Политические вопросы, которые ставятся в этом произведении, придутся явно не по душе как правящему ныне в России режиму, так и «непримиримым, но ответственным» оппозиционерам».

Не всем, правда, дано это понять. Вот, например, некто Виталий Каплан опубликовал на официальном сайте Лукьяненко рецензию под названием «Во что играют звезды», где, ничтоже сумняшеся, заявляет:

«На сей раз Лукьяненко вышел на тропу войны с коммунистической утопией. Дело, казалось бы, в литературе привычное — не будь сия утопия столь узнаваемой. Да, это подозрительно напоминает мир ранних Стругацких, мир «Полдня»».

Бред. Несомненно, дилогия Лукьяненко – гениальная антиутопия. Но направлена она своим острием вовсе не против коммунизма, а, наоборот, против того, порядка вещей, которые насаждает нынешняя «Единая Россия».

Сравните, как предсказывали описывали XXI век в советское время и сейчас? В советское время – достаточно вспомнить знаменитый фильм «Гостья из будущего». Сегодня этот фильм вам не покажут, потому что в нем есть один ужасно экстремистский эпизод: в 2084 году, когда Коля пролетает на авиатакси мимо Кремля, над Кремлем отчетливо виден красный флаг. Ну разве не экстремизм? (хотя, наверно, современное поколение, выросшее при капитализме, при просмотре этого фильма больше удивится не красному флагу над Кремлем, не машине времени и не авиатакси с телепортационными автобусами, а тому, что герои фильма разъезжают на этих авитакси и телепортационных автобусах без малейшего намека на оплату за проезд). А теперь сравните, как описывается мир середины XXI века в дилогии Лукьяненко:

«Межзвездные полеты, чужие цивилизации стали реальностью. И ничего -- ничего не изменилось! Те же раздолбанные шоссе, по которым ползут "КАМАЗы" и "Жигули", те же мыльные оперы по телевидению, протекающая сантехника»

«-- Восемьдесят! -- взвыл водитель. -- Восемьдесят ящиков, гад! Мне ж теперь не расплатиться!

Водитель выронил монтировку, сел на склон и заныл, обхватив голову руками и раскачиваясь. До меня донеслось что-то о китайских подрядчиках, вырастивших помидоры, о жителях Хабаровска, которые без этих помидоров жизни не мыслят, о несчастном "Икарусе", который водителя кормил, поил, а теперь только в металлолом и годен.

-- Какого черта ты в автобусе помидоры вез? -- спросил я.

-- А в чем еще, у меня "КАМАЗа" нет!

-- Да успокойся, тебе выплатят компенсацию!»

«Медленно повернув голову я скользнул взглядом по толпе. Верят ли эти люди в звездное будущее человечества? Нужно ли оно им, замотанным транспортными проблемами и перебоями с теплом в квартирах, плановыми отключеньями электроэнергии и дороговизной продуктов?» (это не про наши дни, а про середину XXI века – А.Б.)

«В школе мы уже учились по картам, где Крым был независимым государством, и только дед скупо обмолвился, что независимость эта стала единственной альтернативой Российско-Украинской войне»

«Более ста погибших, включая двенадцать детей... Уже найден один из черных ящиков, и ведется расшифровка... Представитель "Российских авиалиний" категорически отверг версию о кавказском или крымском следе...».

Знакомьтесь, дарагие, понимаешь, россияне – вот оно, светлое будущее, во имя которого стоит жить!

Теперь о «коммунистической утопии». Действительно, у Лукьяненко описывается цивилизация Геометров, в которой царят порядки казарменного коммунизма. Слишком карикатурные, чтобы всерьез рассматривать это как критику. 

Однако даже такой казарменный коммунизм, какой описан Лукьяненко в виде цивилизации Геометров и то выглядит лучше того мира «России по-единороссовски», которую нам предсказывает автор. Вот характерный диалог:

«-- Петя, ты видел там, у Геометров, нищих?
Я молчал, мне нечего было ответить, но к счастью, дед решил усилить эффект:
-- Бандитов, преступников?
-- Видел. Я сидел в концлагере.
-- Если верить твоему описанию, так это не самое ужасное место, Петя!
Миллионы людей у нас живут в куда худших условиях. Ты видел лагеря беженцев
под Ростовом? Или молодежные трудовые поселения в Сибири?».

Да, впрочем, как признает и сам критик, Лукьяненко так и смог убедительно разоблачить даже такой казарменный коммунизм, и поэтому вынужден вводить у Геометров весьма искусственные исправительно-трудовые учреждения. В других своих произведениях тот же Лукьяненко умеет описывать коммунизм и привлекательно. Вот, например, из книги «Лорд с планеты Земля»:

«Ночное небо на Земле оказалось для меня самым реальным доказательством прошедших столетий. Нет, рисунок созвездий не изменился, или же моих познаний в астрономии не хватило, чтобы заметить отличия. А вот ползущие по небу искры космических спутников привели бы в экстаз Циолковского или Королева. Честно говоря, от их обилия становилось не по себе. Разноцветные огни скользили во всех возможных направлениях с самыми неожиданными скоростями. Несколько раз траектории спутников менялись у меня на глазах, причем под такими углами, что в наличии гравикомпенсаторов можно было не сомневаться. С десяток спутников имели явно километровые размеры - они выглядели не точками, а маленькими дисками. Вокруг одного такого диска периодически вспыхивал тусклый ореол, который я определил как вторичные эффекты работы плазменных двигателей. Похоже, эта махина ползла по такой низкой орбите, что ей постоянно приходилось компенсировать потерю высоты от торможения в стратосфере.

На востоке, почти у самого горизонта, висело нечто вообще невообразимое - тусклый квадратик, от которого уходила вниз колонна яркого света. Умом я понимал, что это всего лишь космическое зеркало - огромная блестящая пленка, отбрасывающая на нужную точку земной поверхности солнечный свет. Но единственная ассоциация, которую вызывало у меня зеркало, была до жути прозаической. Окошко. Маленькое квадратное окошко в темном подвале, из которого сочится дневной свет»

А теперь, кстати, об упомянутых произведениях «ранних Стругацких» о коммунизме. Впоследствии они стали яростными антисоветчиками. Впрочем, коммунистами они никогда и не были, даже когда пытались казаться ими. Возьмите, например, их повесть «Трудно быть богом»: вроде бы с марксисткой точки зрения, чуть ли не точными цитатами из классиков говорят – и через все эти цитаты красной нитью проходит мысль, что какие бы громкие исторические события ни происходили, настоящий коммунист должен оставаться в стороне и, высокомерно поплевывая, рассуждать о том, что «не надо было браться за оружие» до тех пор, пока не появится «мерная поступь железных батальонов пролетариата».

То же самое и их произведения из серии «Полдень, XXII век». Как они писали в послесловии к нему, они написали это в пику «Туманности Андромеды» и «Часу Быка» Ефремова: типа, мир, описанный Ефремовым, им не нравится, там люди какие-то нереальные, а вместо этого они хотят описать тот коммунизм, в котором они хотят жить. Надо честно сказать: это у них не получилось. Те, кто читал «Полдень…» Стругацких, «Туманность Андромеды» Ефремова, «Звезду КЭЦ» Беляева – признайтесь честно: вот вроде бы описано прекрасное коммунистическое общество, настоящий рай на земле, а вот… почему то не привлекает оно, и читать это неинтересно. Почему? А потому, что главная ошибка и Беляева, и Ефремова, и Стругацких состоит в том, что они изображали коммунизм как неподвижное общество – как общество, достигшее предела совершенства и застывшее в нирване. Нечто подобное «тепловой смерти». Заметьте, у того же Ефремова читать «Час быка» куда интереснее, чем «Туманность Андромеды» - потому что там хоть какая-то борьба, какой-то прогресс. Хотя Ефремов, кажется, задумывался над этой проблемой. В его рассказе «Сердце змеи» описываются ощущения звездолетчиков, которые, отправившись исследовать процессы на некоей редкой звезде (что важно для освоения новых способов получения энергии) вернутся на Землю только тогда, когда там пройдет 700 лет:

«Почти с ужасом Мут Анг подумал: каково было бы людям древнего мира, если бы они могли знать наперед медлительность тогдашних общественных процессов, понять, что угнетение, несправедливость и неустроенность планеты будут тянуться еще так много лет? Вернуться через семьсот лет в Древнем Египте означало бы попасть в то же рабовладельческое общество, с еще худшим угнетением; в тысячелетнем Китае - к тем же войнам и династиям императоров, или в Европе - от начала религиозной ночи средневековья попасть в разгар костров инквизиции, разгула свирепого мракобесия.

Но теперь попытка заглянуть в будущее сквозь насыщенные изменениями, улучшениями и познанием семь столетий вызывает головокружение от жадного интереса к потрясающим событиям»

Между строк, конечно, у Ефремова видно понимание того, что вернувшись через 700 лет, звездолетчики попадут все в тот же застывший «золотой век» (надо сказать, в данном случае проблема звездолетчиков в том, что за те 700 лет, пока они летали, люди несомненно изобрели бы способ слетать к этой звезде быстрее и получить все данные еще до возвращения звездолетчиков – и тогда, получается, ценность их полета оказалась равна нулю).

Конечно, с одной стороны, после прочтения таких выводов мы можем только порадоваться тому, в каком прекрасном времени мы с вами живем: в прошлом прогресс продвигался необычайно медленно, в будущем прогресс вообще застынет, и только в наше с вами время прогресс – как научно-технический, так и социальный – развивается так быстро на протяжении всего одного поколения. Но…все же мы, строя планы строительства коммунизма, представляем его себе как более живое общество.

Вернемся, однако, к дилогии Лукьяненко. Чем она неудобна для правящего режима – ясно. А чем же она может быть неудобна для «непримиримых, но ответственных оппозиционеров»? А вот вы почитайте в этой книжке сцену угона шаттла или принятия решения о полете к ядру галактики – и увидите сами.