Если ты ее любишь...

Уроки Черного Октября

 

От редакции. 13-ю годовщину Черного Октября отметила Россия. И как бы ни оценивались различными политическими силами, в том числе и коммунистами, эти события, они, без сомнения, стали героической страницей, которую восставшие защитники Дома Советов вписали в историю нашей страны. Среди защитников были и товарищи из РКРП-РПК, тогда еще двух действовавших самостоятельно партий РКРП и РПК. Председатель Политсовета ЦИК РПК Анатолий Викторович Крючков фактически исполнял роль начальника штаба ФНС, был ведущим постоянно длящегося митинга у стен Дома Совета, организовывал митинги москвичей за пределами блокадного кольца, вместе с депутатом Уражцевым вел колонну демонстратов на разблокирование Дома Советов. В ряде интервью остались его воспоминания об этих событиях и ряд сделанных им выводов. Некоторые из них мы решили напомнить сегодня нашим читателям.

 

В истории современной России есть немало знаковых событий. К их числу, безусловно, относится то, что произошло кровавой осенью 1993 года. В те дни президент Ельцин, ставленник новоявленных капиталистов, пошел на очередной государственный переворот. Он объявил своим преступным указом N 1400 о прекращении деятельности законной представительной власти в лице Съезда народных депутатов РСФСР.

В период этого противостояния есть переломный момент, когда решалась судьба противоборства между законодательной властью и президентом – победит законная власть или Ельцин и его камарилья сумеют удержать ситуацию под контролем. Таким переломным моментом было то, что произошло 3 октября 1993 года. Одним из ключевых событий того дня был прорыв блокады у стен Дома Советов.

Среди оппозиции распространены две точки зрения на это событие: первая – это провокация властей; вторая – это плохо продуманные действия оппозиции и ВС, результатом которых стало поражение представительного органа.

Мне, безусловно, ближе вторая точка зрения. По моим представлениям, ситуация 3 октября развивалась не совсем так, как хотелось бы президентской стороне: на улицы Москвы вышли по разным оценкам от 300 до 400 тысяч человек, что было явной неожиданностью. Причем, митинги проводились в разных точках Москвы: и на площади Ильича, и у Белорусского вокзала, и на Октябрьской... Если бы всех демонстрантов удалось собрать вместе, это было бы невиданное море людей. То, что на улицы Москвы, выражая протест, вышли сотни тысяч москвичей, не испугавшихся избиений митингов предыдущих дней, говорит не в пользу сторонников первой версии.

Далее. Сторонники первой точки зрения утверждают, что 3 октября были слабые кордоны милиции и ОМОНа. Но так может говорить лишь тот человек, кто сидел в этот день в теплой квартире. Ни о каких “легких” кордонах не могло быть и речи. Кордон на Крымском мосту состоял из 5-6 цепей. Второй кордон был также мощен. ОМОНовцы были вооружены до зубов. Следующий рубеж был перегорожен грузовиками.

В общей сложности, если мне память не изменяет, было 6 кордонов. Причем, начиная со второго, везде применялись газы. Наиболее сложным для прорыва был четвертый кордон. Там были поставлены грузовики-водовозы, мощные, в два ряда. Демонстрантов обрабатывали из водометов и пеной. Голову колонны закрыли пеной. И такое впечатление, что это были какие-то «снежные человеки». Был момент, когда казалось, что сейчас народ сломается и устанет прорывать эти бесконечные кордоны. Но этого не случилось. Замешательство было считанные секунды, и далее все пошло по накатанной дороге вплоть до Дома Советов. Перед самым Белым Домом помимо водовозов была выставлена проволока Бруно. Я до сих пор не могу понять, как случилось, что проволока, про которую говорят, что она вообще непреодолеваемая, опутывает, как удав затягивает и т.д., все это тоже было сметено. И это при том, что в этот момент уже послышались выстрелы. Как все равно горох какой-то стучал по кабинам.

Когда на пересечении Садового кольца и улицы Чайковского я оказался наверху, поднялся, оглянулся назад, то душа буквально запела. Все пространство от Калининского проспекта до Министерства иностранных дел было полностью забито людьми. И я понял, что речь идет уже не о десятках тысяч. К этому моменту в числе разблокирующих было уже несколько сотен [тысяч] человек. По разным оценкам от 300 до 500 тысяч москвичей и тех, кто в это время был в Москве, участвовали в прорыве блокады.

В первые минуты, когда состоялось разблокирование, была неописуемая радость. Особенно для тех, кто находился в этой мышеловке, и разумеется для нас, кто эту мышеловку разблокировал. Это трудно передать словами. Восторг, эйфория, которая царила в первые полчаса. Я, как ведущий все эти дни митинги, поднялся на балкон Белого Дома и открыл митинг.

Стоял сплошной рев, крики радости. Ура! Подкидывались шапки, другие какие-то предметы, которые обозначали радость неописуемую участников обороны Дома Советов.

Открыл митинг. Вскорости на трибуне появился Руцкой. Он взял слово. И произнес то, что я считаю одним из самых неправильных действий. С его стороны прозвучала команда: “Даешь мэрию и Останкино!”

Как холодным потом окатило спину. В этот момент я понял, что это роковая команда. Было совершенно ясно, что мэрию брать надо, потому что это их гнездо. Там концентрировался управленческий аппарат режима, который давал команды. Но что касается взятия Останкино, это, может быть, трудно передать невоенным, но это являлось потерей темпа и растягиванием коммуникаций. До Останкино нужно было двигаться несколько километров. И ясно было, что мы не могли перебросить людей мгновенно, у нас не было достаточного количества грузовиков. Часы потребовались для того, чтобы масса переместилась в Останкино. Это было растягиванием коммуникаций. Это значит, что та масса, которая как снежный ком нарастала при движении от Октябрьской площади, когда ее направили отдельными отрядами, стала, наоборот, таять по дороге. Разумеется, режим за это время смог от шока оправиться, принять грамотное решение и сделать то, что он в конечном счете сделал.

У меня же по ходу движения к Белому Дому, по информации, поступившей в мое распоряжение, сложился совершенно другой план. План – направить эту массу, оставив порядка нескольких тысяч у Дома Советов, по Калининскому проспекту в сторону Кремля. По дороге заблокировать Министерство обороны. Туда направить назначенного министром обороны Ачалова. Подойти к Кремлю, выставить там кордон. Невдалеке, буквально в полкилометрах, находилось знаменитое, в кавычках, “Эхо Москвы”. Взять его. Там была только местная охрана из трех, пусть и вооруженных автоматами, но всего трех солдат. И воспользоваться радиостанцией “Эхо Москвы”. Вот такой план.

Но с трибуны я свой план не озвучивал. Я понимал, если произнесу сейчас эту фразу – не слушайте Руцкова, слушайте меня – из этого ничего не получится. Меня не разорвут, этого я не испугался. Что там разрывать, махнули бы рукой – провоцирует нас, будем слушать Руцкова. Да и по другим соображениям говорить во всеуслышание о моем плане было не целесообразно. Но я решил попробовать реализовать этот план. Не все пошли в Останкино. Я отчетливо понимал, что все туда не уйдут. Если мне память не изменяет, даже команда прозвучала: не все уходите к Останкино. То есть какая-то часть должна остаться. И вот, памятуя, что не все уйдут, я решил реализовать свой план. Хотя на подсознании я догадывался, что этот план уже зыбкий, потому что не та масса. Поначалу я рассчитывал оставить тысяч 50 у Белого Дома, чтобы не оголять этот фронт, а основную массу, где-то 300 тысяч человек, двинуть туда. Это действительно было бы мощной силой. А когда у Белого Дома оставалось всего тысяч 50, то я чувствовал, что вряд ли получится. Но я все равно решил попытаться. В течение получаса я вместе с небольшим отрядом сделал проверку надежности этого плана. Убедились, что действительно охраны у Министерства обороны серьезной нет, кроме внутренней. Никаких ОМОНов, никаких витязей, альфы там по внешнему периметру не находилось. Да и внутри, как позже подтвердилось, их не было.

Вернувшись, я предложил Ачалову этот план. Ачалов после небольшого размышления, одобрил его, т.е. я направляю туда отряд добровольцев, порядка 500 человек, мы блокируем Министерство обороны, через полчаса-час Ачалов подтягивается к Министерству обороны и мы пытаемся туда пройти. Мной эта часть оговоренного с Ачаловым плана была полностью выполнена. Наш товарищ, в то время мой заместитель, капитан Х., получив в распоряжение отряд из 500 добровольцев, заблокировал Генштаб. Я минут через 20 там появился. Убедился, что действительно, кроме внутренней, охраны нет. Подходили от полковников до генерал-полковников. Некоторые смотрели на нас со злобой, а некоторые были готовы взять под козырек. Мне, скажем, один из генерал-лейтенантов прямо сказал: “Если будет Ачалов, я буду выполнять все его распоряжения”. Такие же ответы давали и часть офицеров достаточно крупного ранга и другим моим товарищам, которые перекрывали входы в подъезд. Но Ачалов не появился ни через полчаса, ни через час, ни через два часа. Через два часа я уже насторожился – что бы это значило? И, взяв с собой двоих своих товарищей, чтобы потом они могли передать команду: или продолжать блокировку Министерства обороны, или играть отбой, – отправился в Белый Дом.

Пришел туда, время уже было темное. Я попытался найти Ачалова. В штабе, в его резиденции его не было. Вышел в вестибюль. Здесь появляется Ачалов, падает, ушибает колено. Его на руках заносят в помещение. Я жду, когда он отойдет от шока, и обращаюсь к нему, спрашиваю: “Почему Вы не выполнили наш план? Мы же официальные лица. Вы утвердили план. Почему?” Он на меня смотрел каким-то отсутствующим взглядом. Я понял, что он находился в полной прострации. Тут же вскорости появился Макашов. Я спросил: “Альберт Михайлович...” Я знал, что он направился с отрядом в сторону Останкино выполнять ту глупую команду Руцкого. Спросил, хотя для меня многое стало ясно по его виду. На мой вопрос “Что там случилось?” он махнул рукой, дал понять, что – все, мы проиграли.

И в этот момент я понял, что, к сожалению, из-за неправильных действий, в данном случае, я считаю, не оппозиции, а из-за неправильных, абсолютно ошибочных действий руководства в лице Руцкова, так называемого президента (я иначе сегодня не могу его называть, хотя для меня он был юридически законным президентом), так вот, из-за его ошибочных команд мы проиграли.

На следующий день состоялось уже побоище откровенное, избиение и уничтожение защитников Дома Советов, когда Ельцин подтянул танки и дал команду расстреливать из танков абсолютно безоружных людей.

Какие для себя лично я сделал выводы, какой урок я извлек из тех событий?

Во-первых, я считаю, что мы должны понять – режим не сдаст власть добровольно. Режим вцепился в нее зубами. Это первое. Второе, что ни митингами, ни бюллетенями эту власть не убрать. В-третьих, что к схваткам нужно готовиться, чтобы не получилось так, как произошло у Белого Дома. Мы пришли туда абсолютно безоружными, хотя любой сколь-нибудь здравомыслящий человек, кроме, разумеется, Руцкова и Хасбулатова, понимал, что Ельцин не зря провел сначала артподготовку, а потом заявил, что он осенью перейдет от артподготовки к решительной схватке. Так вот, понимая это, мы должны готовиться к очередным схваткам заранее, а не по поговорке “на охоту ехать – собак кормить”.

Следующий урок. Надо особо отметить, что без массовой поддержки трудящихся невозможно одолеть этот режим. К сожалению, тогда этого не было. И еще урок надо извлечь – надо избавляться от предателей в стане оппозиции. А в такой роли, я считаю, выступил не только беспомощный, безграмотный Руцкой, но и один из лидеров оппозиции – Геннадий Андреевич Зюганов, который накануне выступил по телевидению и вместо того, чтобы призвать народ идти на помощь заблокированным защитникам Дома Советов, призвал наоборот сидеть дома и не идти на поводу экстремистов. Оказывается это мы – экстремисты. Еще вчера он стоял на трибуне (правда, ни разу не оставаясь в Доме Советов на ночь) и пламенным своим словом призывал стоять до последнего, а в самый ответственный момент он нас обозвал экстремистами и сказал москвичам – сидите дома. Так вот, надо своевременно распознавать таких «вождей» и не идти за ними.

И главный урок. Если ты осознал, что страну можно спасти только взяв на себя ответственность за ее судьбу, за судьбу своих детей, за судьбу стариков, родителей своих, то не нужно сидеть дома и считать, что кто-то за тебя спасет Родину. Если ты ее любишь, конечно. Это значит, надо становиться в строй тех, кто хочет устранить этот режим реально. Реально, это значит, подчеркиваю, не бюллетенем, не скандированием лозунгов «Банду Ельцина под суд». Эта власть преступна, а с преступниками можно говорить только на языке силы. Другим способом их не уберешь. А для этого надо готовиться. И когда снова случится такая ситуация, а она может случиться абсолютно в любой момент, как тогда, достаточно неожиданно, надо быть готовыми. Готовить себя морально, готовить себя физически и готовиться к столкновениям. Как? Я думаю, все отлично понимают.

А.В.Крючков