Горькие заметки для нужных выводов

Большая россиянская пресса работает лишь по тем целям-направлениям, на которые указует власть. Остальная многострадальная жизнь страны остается в тени. Вся кипучая деятельность СМИ нацелена на построение капитализма. Даже такое всенародное явление, челночничество, уничтожившее материальный потенциал Советского Союза, прошло мимо внимания журналистов. По главному руслу канавы, по которой выволакивали общественную собственность, не ходил никто.

Восполняя искусственно созданный пробел в публикациях, я попытаюсь проползти по дороге, по которой вывозятся ценности из России. При этом следует сразу обозначить значение применяемых слов. Я называю «челноком» не того, кто распродает свое личное добришко за бугор, а, прежде всего, того мутноглазого нахалюгу-хапателя, который выволакивает русские рабочие места за границу.

В конце 80-х на Советский Союз вещали 16 враждебных радиостанций. (Сейчас они расположились комфортабельно в Москве и продолжают свое черное дело). Радио-змеи легко проникали через блокаду нашей надуманной закрытости. Они перепрограммировали, переукладывали мозги простым труженикам. Из-за кордона гундели: «Неси с производства все, что плохо лежит, дома оно пригодится»… И понесли довольно интенсивно. Несколько лет тому назад помер знакомый механик из пароходства. Помянуть его добрым словом было негде – просторная квартира была завалена металлическим хламом. Два самосвала загрузила младшая дочь, освобождая жилище. Здесь проживал наивный «несун». Зачем он это делал?.. Проглоченная антисоветчина проросла такими плодами.

«Несун» мужал. Несли с конвейера запасные части автомашин – за воротами продавали с немалой прибылью. По мелкому воровали со всяких производств, накапливая «первоначальный капитал». Особенно много такого рода спекулятивных денег собралось на Северном Кавказе и в Закавказье.

Повсеместно проросли, как грибы мухоморы, частные фабрички-заводики по производству ширпотреба. Казалось бы, высшее партийное руководство должно было это знать и принимать меры против перекоса в развитии страны. Но партия не замечала выросшие возле больших городов несуновские базары. Здесь продавали и покупали все открыто. На барахолках, нарушая госмонополию, появился «секонд хенд», бывшее в употреблении иностранное хламье, с наклейкой, привезенной из-за моря. Такие «шмотки» шли нарасхват. И тут из спекулянта-инфантильного «несуна» родился «челнок». За кордон повезли фамильные ценности, обручальные кольца, броши, серьги, браслеты. Золотишко шло через границу, надетое на себя. Таможня не препятствовала.

Моя знакомая собрала свои цацки, прицепила к интимным местам молодого женского тела, вывезла в Японию, обменяла на старую автомашину. Муж осмотрел, опробовал «японку» в деле – на наших дорогах и тут же продал втридорога армянину. Себе же приобрел новую «Волгу». В следующий заезд Зинка собрала драгоценный металл у своих родственниц, приятельниц и обменяла его уже на две иноземные тачки. Одновременно из-за бугра везли холодильники, музыкальные центры, стиральные машины, телеприемники. Внедрение огромной массы иностранного товара ломало устои советской государственной экономики. Люди теряли рабочие места, уходили с заводов, химичили в торговых рядах, модернизируя иностранную технику под наши стандарты. Товарная интервенция шла полным ходом. В советах всех уровней тех лет сидели интеллигенты–будущие челноки. Наступило хрупкое неуправляемое безвластие. Коммунисты безмолвствовали. Не то чтобы поголовно играли в молчанку и мотались за кордон, но на собраниях в трудовых коллективах доминировали субчики в американской джинсе, в гуманитарных клетчатых пиджаках, демонстрируя нищету помыслов. Заводы, фабрики государственные еще работали, но сделанную продукцию уже сбрасывали за кордон в виде металлолома.

Нужны были крупные «челноки», и они отыскались в верхних эшелонах власти. Черномырдин первым начал погрузку на железнодорожные платформы новых танков. Бронемашины отправляли в Европу, якобы для снабжения советских войск в Германии. На руках у людей скопилось множество денежных знаков. И в Советском Союзе спонтанно рядом с госбанком возникли финансовые «пирамиды».

Деньги понесли мошенникам типа «МММ». Тяжелая промышленность практически остановилась. Тысячи новоявленных бомжей громили брошенные предприятия. Одновременно потрошили пригородные дачные массивы. С домиков снимали белые цинковые крыши, нержавеющие водостоки, «тырили» алюминиевые кастрюли, ложки, вилки. Из дверей выковыривали замки. Из-под мокрого белья выдирали проволоку. Возникшие пункты приема цветника ломились от переполнения. Оптовые челноки свирепствовали, переправляя все это добро за границу. Создавалось впечатление, что в России в будущем никто жить не собирается.

В начале 90-х годов в одном из цехов судоремонтного завода, где я работал перед уходом на пенсию, наблюдал следующую картину. За длинным столом во время обеденного перерыва забивают «козла» три бригады судоремонтников. Крик, шум, треск фишек по металлической столешнице. А рядом с «козлиной бойней» крепко поддатые, явно пришлые мастеровые ломают огромный двухэтажного размера прессовальный станок с программным управлением. Ломиками, кувалдами, демонстрируя силу и сноровку, сдирают цветной и нержавеющий металл для продажи в Южную Корею. В перерыве между доминошной стукотней, я обратился к еще трезвым работягам: «Что же вы, ребята, делаете? Над этим станком, его конструкцией трудилось не одно поколение людей! Устанавливали и налаживали работу на нем мы с вами! Он мог бы служить, давая работу и пропитание нашим детям и внукам. А вы его кувалдами по электронной начинке управления»… На меня недоуменно смотрели десятки глаз с оловянным блеском «челноков»… Ведь каждый из них свои профсоюзом оплаченные отпуска проводил за кордоном, шарахаясь по свалкам Филиппин, Индонезии, Таиланда…Не получив ответной здравомыслящей реакции в цехе, пошел к руководству завода. Войдя в кабинет без стука, возмущенно спросил: «Кто тебе, Иван, дал разрешение ломать общенародную собственность, в частности, станок?» Иван не очень удивился моему пенсионному любопытству. Встал из-за стола, подошел ко мне, поздоровался и предложил: «Мне нужен партнер по челночному делу. Поедем со мной в Бангладеш… Там кофеварками, миксерами, микроволновыми печами завалены свалки их столицы Дакки. Ты как механик будешь отбирать, определять пригодность, а я организую транспорт. Тут у нас на барахолке они знаешь сколько стоят…»

Я выскочил из кабинета от человека, партийный стаж которого равнялся брежневскому… На заводском дворе сновали какие-то личности, выковыривали из земли стальные и чугунные болванки, грузили на тележку и везли сдавать, отчисляя процент Ивану. Сейчас ВСРЗ (Владивостокский судоремонтный завод) разгромлен полностью. На заводской территории устроена автостоянка причелноченных из Японии автомашин. Два заводских плавучих дока, считающихся стратегическими объектами любого государства, но не России, брошены. Один догнивает на месте, мозоля глаза городской публике. Другой попытались вместе с сотнями рабочих мест отчелночить и продать во Вьетнам, но утопили в южнокорейском море в июле месяце прошедшего года. Теперь у причалов ВСРЗ в центре города нет ремонтируемых судов. Рыбацкие и гражданские теплоходы переведены в Пусан. Южнокорейцам нужна работа, нам нет. «Челноки» подсуетились. Вывезли, что попало под руку.

В сентябре 2006-го встречаю Ивана около местного базара. Постарел. Голова совсем облысела. Спина согнулась дугой, но вылез из огромного «Ландкраузера», сверкающего никелем. После короткого приветствия я спросил по привычке: «Как живешь?»… «Худо, – отвечает, – остался один в пятикомнатной квартире на 100 квадратах. Запустил квартирантов, чтоб занимались хотя бы уборкой. А они ходят по пятам с веревочной петлей, грозятся удавить для завладения жилплощадью. Жаловался в милицию, да что толку. Смеются, говорят, когда случится криминал, тогда…

Старшего сына застрелили по заказу мои враги. Дочь сгинула за кордоном. В Маниле в двухтысячном году обрушилась городская свалка. Мусором придавило русских «челноков» никто не знает сколько. Трупы обгрызли свалочные крысы, их там миллионы. Летал опознавать дочку. Показали голые скелеты, чьи они неизвестно. Сожгли там же в крематории. Мне дали кубышку с пеплом…

Очень боюсь, что отнимут машину. В гараже поселил бомжа, кормлю зимой и летом. А он, подлец, водки требует».Теперь Иван спит за железной дверью собственной спальни. Во сне видит петлю, крыс, отраву, бомжика, продающего автомобиль. О вывезенных за границу рабочих местах старается не вспоминать.

Приморские рыбаки в разгар раздрая в середине 90-х годов пришли с полными трюмами свежего сырца-рыбы. На берегу их никто не ждал. Даже жены челночили в Китае. Рыбный порт завален лесом, металлоломом, углем, готовым к отправке за море. С немалыми проволочками все же встали к причалу. На борт поднялись незнакомые агрессивно настроенные медики. Не найдя откровенной заразы, оштрафовали за немытые кружки и антисанитарию на камбузе. Потом зашла таможня с пограничниками – портовые власти начали оформлять приход. Эти действовали как пираты. Обложили данью рыбу в трюмах; запасные части к главному двигателю и вспомогачам посчитали товаром, приготовленными к продаже во Владивостоке. Остатки топлива, воды и продуктов питания в артельной кладовой также причислили к товару.

Капитан в шоке. После подписания незнакомых налоговых и других документов побежал в контору за разъяснениями. В начальственных кабинетах творилось что-то непонятное. Никто ничего не знал. Делили-прихватизировали какие-то фонды. Шел отстрел слишком ретивых хватателей. Главный с заместителями отсиживались в Москве. Капитан спустился в технологический отдел по поводу небольшого ремонта. Техническое управление уже фактически развалилось. Денег на выплату заработной платы не было вообще. Бухгалтерия и касса закрыты на замок. В инспекции Регистра царило уныние. Но эти чиновники посмотрели документы, продлили сроки действия некоторых бумаг и посоветовали капитану уходить в моря, пока все не утрясется. Через несколько дней мытарств, беготни по берегу, где все требовали мзду, капитан собрал команду. Объяснил как мог ситуацию с получкой, выгрузкой и заменой экипажа и… предложил бегство из родного порта. Ночью ушли. Пропавшую рыбу частично вывалили за борт, остальное продали корейцам. Рыболовный траулер – государственная плавединица превратился в «челнока», вытолкнутый на флибустьерство самим государством.

Освободившись от уставных пут-обязанностей, запретов ловли в связи с сезонной миграцией рыб и т.п., ловили-хватали все подряд. Выгребали подчистую со дна краба, креветку, трепанга, морского ежа, гребешок. Везли в Японию, «продавали» за сколько дадут. Навар получался неплохой, делили по паям. Шли гурьбой в баню, потом в бордель. На оставшиеся бабки иногда вскладчину скупали подержанные машины, отправляли во Владик…Ждали, когда позовут домой. Но никто не озаботился, не пытался даже изменить ситуацию. Поставляли продукты питания чужой стране. Создавали рабочие места за морем. Обильно финансировали японский автопром. Словом, челночили по-крупному на миллионы долларов единовременно. Особенно жалко было передавать улов в открытом море, перегружая с борта на борт японцам, корейцам.

Денег напрямую не давали, капитан что-то там бормотал о бартере – химичил. Команда, ничего не получив «на лапу», косилась на него и была права. По окончании перевалки в столовой появлялись канистры со спиртягой. Пили через край – из горлышка, не закусывая. В России тоже шла попойка, вселенская, безмотивная, под мыльные оперы и беспрерывные выборы во все инстанции чохом. Причем без спроса в содеянном. В моду насильственно вводилась ничем не ограниченная вседозволенность болтуна, публичного идиота (Черномырдин, Шахрай, Собчак, Жириновский…)

Трезво вели себя иностранные спецслужбы. Американские волонтеры, несколько сот солдат, тихо жили в пригородах в корпусах ДВНЦ. Чем они занимались, похоже, никто не контролировал. По всей видимости, ждали массовых выступлений протеста против разграбления страны. Однако с тушением возмущений от лопнувших пирамид успешно справлялся телеящик. К тому времени электронный монстр приобрел статус бога, иконы и многофункционального посредника. Телевизор, по-своему, тоже «челночил» в противоположном направлении, перемещая чужой менталитет, подчинительный образ жизни к нам. Начиная с Лени Голубкова, с позиций мелкого подлеца-кровососа расхваливавшего на экране нечто непонятное, шла поспешная переукладка под черепами – замена советского сознания на параною мещанского словоблудия.

Разжиженная «несунами» партия пошла за Горбачевым, сделав разворот к самоликвидации. Не все партийцы мотались по заграницам в челночно-спекулятивном угаре. Зато у себя дома со свистом раскупали американские окорочка, сигареты «Мальбара», «Винстон», «Кока-колу»… Раздвоенность, перевернутость идеологии тех лет становится понятной без рассекречивания. Растаяла как дым, как мираж в пустыне «ум, честь и совесть нашей эпохи» – многомиллионная Партия. Произошла невиданная в истории планеты Земля глобальная метаморфоза. На мирную страну, не помышлявшую о войне и захватах чужого богатства, обрушилась внутренняя самоинтервенция…

Тихой сапой уничтожили советы – скелет государства. Их боялись и боятся до сих пор антисоветчики всех мастей. Похоже, вся перестройка была затеяна и проведена против народовластия – советов русского образца.

Сейчас в массовом челночном деле «купи-продай» наметился естественный спад. Нечего стало вывозить оболваненному кочевому племени. Работать разучились окончательно. В суматохе всеобщего воровского одичания крупные хищники сбили в стаи мелкую шантрапу прожорливых негодяев. Образовались фирмы со стеклянными офисами. Челночат миллиардными кусками природных ресурсов из подземных и наземных кладовых, не опасаясь ни пограничников, ни таможни. Законы сотворили сами под себя: печати, визы, лицензии, гербовые нашлепки с двуглавым орлом. Но сущность – тавро, родовая отметина, – осталась прежней: опустошение России с вывозом рабочих мест за кордон.

Руководители краев, областей, больших регионов возвели челночение в политику ограбления. Шаймиев и компания выхватывают из Татарии, что могут поднять из недр матери-земли. Поволжье так не потрошил даже хан Батый. Тулеев качает антрацит из Кузбасса, через Прибалтику и Дальний Восток грохочут эшелоны с углем. Штыров из Якутии – алмазы, золото, меха, редкую красную рыбу… Илюмжинов гонит в Европу шерсть тонкорунных мериносов. Абрамович, Потанин, Вексельберг… всех не перечислишь. Даже Бенукидзе, заняв в Грузии пост министра, продолжает эксплуатировать Урал. А пример брать вышеназванным людям есть с кого. Некий контрактник, занимающий высшую должность в чиновной иерархии России, в апреле 2005 года притащил в клетчатом бауле «челнока» и подарил Германии 5-миллиардный государственный долг. Разгулявшись на ярмарке в Ганновере, между делом, преподнес другу Шредеру просто так десятки тысяч рабочих мест, заказав в Германии 60 шт. электропоездов и десяток локомотивов для наших железных дорог. Немецкие рабочие обеспечены работой до 2015 года. А подмосковный вагонный завод лишился трудовой нагрузки. В добавление к букету купецких деяний уже в 2006 году отдал немцам право на прокладку российского газопровода по дну Балтийского моря. Бригадиром назначен все тот же лучший кореш Шредер с баснословным окладом 250 тыс. евро в год.

Сообщение в газете «Правда» о вымирании «челноков» ( 4-5 апреля 2006 г. N 33, статья Марии Поповой. «Челноки: жизнь после смерти») оказалось преждевременным. Если Зураб Церетели задумает изваять громадный памятник «челноку», то это должна быть мощная русская баба, зеленая от запрятанной во все щели долларовой зелени. Кусок шестой части суши – Россию – она упаковала в клетчатый мешок и продала за кордон. Остались на планете: спившийся муж, голые, босые дети и внуки. Которых она тоже готова зафарцевать, повесив ценники на животы.

Итоги написанного плачевны. Никто в целом человеческом мире не понял и не одобрил нашего стремления обворовывать собственный дом.

В. Дроздов,

Приморский край

От редакции: Сделать бы нужные выводы и срочно начать действовать!