ЗАГАДКИ ЖИВОЙ ПРИРОДЫ

Доктор медицинских наук В. ДИЛЬМАН.

 

Природа — сфинкс.

И тем она верней Своим искусом губит человека,

Что, может статься, никакой от века

 Загадки нет и не было у ней.

Ф. Тютчев.

 

Живая природа хранит в себе три древние загадки: загадку возникновения жизни, загадку эволюции и загадку смерти. Хотя возникновение жизни остается загад­кой и по сей день и хотя предпринимают­ся усиленные попытки воспроизвести в искусственных условиях процесс возникно­вения жизни, по существу, эта проблема была решена природой многие миллионы лет назад, если иметь в виду зарождение жизни на Земле, а быть может, и многие миллиарды лет назад, если согласиться с гипотезой о внеземном происхождении жизни.

Загадка эволюции — усложнения и со­вершенствования живых систем, несмотря на сохранение одних и тех же структур­ных элементов живой материи,— также остается во многом не разгаданной. Дей­ствительно, природа одновременно и уди­вительно единообразна и поразительно разнообразна. Вот некоторые примеры. Наиболее простые живые организмы «— вирусы имеют такое же строение, как и носители наследственности у высших орга­низмов—гены. Белки, будь то у бактерий или у человека, построены из одних и тех же строительных блоков — аминокислот. В большинстве случаев организмы поль­зуются двумя механизмами снабжения себя энергией — брожением и окислением органических веществ. Причем если у бактерий эти два механизма чаще суще­ствуют раздельно, то эволюция, не отказы­ваясь от достигнутого, использовала у выс­ших организмов оба способа снабжения энергией. Пока остается неясным, как обеспечивается в природе, с одной сторо­ны, стабильность основных ее элементов, а с другой — поразительное усовершенст­вование и сочетание этих элементов в про­цессе эволюции на пути от простейших одноклеточных существ к высшим организ­мам. Ответ на этот вопрос необходим во многих отношениях. Но, пожалуй, ничто так тесно не связано с этой проблемой, как загадка смерти, «Жить — значит уми­рать»   (Ф.   Энгельс.   Диалектика   природы).

Однако что делает смерть неизбежной? Этот вопрос можно задать также следующим образом: есть ли какой-либо фунда­ментальный закон природы, который бы требовал, чтобы жизнь всегда оканчива­лась смертью? Все, что нам в этом отноше­нии известно, позволяет утверждать, что такого закона у природы нет (хотя то об­стоятельство, что мы сейчас не знаем за­кона, запрещающего жить вечно, еще не означает, что этот закон вообще не суще­ствует). С другой стороны, отсутствие нала­гаемого законами природы запрета жить вечно дает основание поставить вопрос так: что же делает смерть той преградой, которую не может преодолеть ни один индивидуум? Но прежде чем рассмотреть этот вопрос, необходимо уяснить, что в природе существуют два принципиально различных механизма смерти — смерть от внешних причин и смерть от внутрен­них причин.

То, что кажется столь очевидным — реальность смерти в конце жизненного цикла каждого индивидуума,— теоретиче­ски не является обязательным для живой природы, Некоторые простейшие — одно­клеточные организмы — теоретически бес­смертны: после каждого деления подобно­го существа возникают два полностью оди­наковых дочерних потомка, обладающих всеми свойствами исходного организма. В благоприятных условиях процесс после­довательных делений может продолжать­ся, как видно, неограниченно.

В прежние годы в качестве подобного аргумента часто приводили пример деления одноклеточного организма — парамеции — в течение 8400 поколений. Если рассмот­реть этот результат применительно к чело­веческой жизни, приняв, что период ее воспроизведения равен 25 годам, то это означало бы, что в течение 210 000 лет од­новременно существовали бы все потомки исходного организма. В данном случае не имеет значения, что в реальной действи­тельности лишь особенно сильные экземп­ляры простейших создают поколения (клоны), обладающие способностью де­литься вегетативно (то есть без полового размножения) неопределенно долго, не снижая способности к делению и   соответственно не зная смерти. Если бы эта спо­собность наблюдалась только у одного ви­да простейших или даже у одного клона (ветви), то и тогда можно было бы утвер­ждать, что теоретически существует жизнь без смерти при наличии определенных благоприятных условий внешней среды. Свойство потенциального бессмертия демонстрирует и сложный многоклеточный организм, если в его клетках происходят так называемые злокачественные измене­ния. Действительно, нормальные клетки, из которых строится многоклеточный орга­низм, находятся в таком взаимодействии друг с другом, что размеры органов остаются постоянными. Так, например, в желудочно-кишечном тракте постоянно идет очень интенсивное обновление кле­ток. Но новые клетки регулярно приходят на смену гибнущим, то есть клеток появ­ляется ровно столько, сколько необходимо для поддержания их «запланированного» количества. Более того, нормальные клет­ки, находясь в искусственных условиях вне организма, в так называемой культуре тканей, делятся лишь строго определенное число раз и затем погибают. Однако когда клетка становится раковой, то ее потомки могут жить и в культуре ткани и в орга­низме беспредельно, если последовательно пересаживать раковые клетки из одного организма в другой. Так, Пауль Эрлих еще в 1906 году выделил у мыши опухоль, которая и сейчас используется во всех странах в научных исследованиях, хотя максимальная длительность жизни мыши не превышает трех лет. Иными словами, рак обеспечивает потенциальное бессмер­тие клеток. Уже этот один пример доказы­вает, что фундаментальные законы приро­ды не запрещают бессмертия для одно­клеточной системы — раковой клетки или одноклеточного организма.

И все же и одноклеточные организмы и раковые клетки погибают. Действительно, давно подсчитано, что если бы однокле­точные не погибали, то потомки одной лишь инфузории через два года заняли бы объем, превышающий объем земного ша­ра. Что же ограничивает длительность жиз­ни одноклеточных существ? Таким ограни­чителем становится прежде всего состоя­ние среды их обитания. Живой организм находится в очень тесных взаимоотноше­ниях с внешним миром. Пища, физические условия среды, степень ее загрязнения — вот те главные факторы, которые нераз­рывно связаны с жизнедеятельностью ор­ганизма.

Вместе с тем любой организм может существовать лишь в том случае, если со­став его тела поддерживается в опреде­ленных, обычно довольно узких, пределах. Это положение Клод Бернар более 100 лет тому назад сформулировал следующим образом: «Постоянство внутренней среды является необходимым условием свобод­ной жизни организма». Это положение— закон живой природы. Закон постоянства внутренней среды организма является, как мне представляется, фундаментальным за­коном   биологии,   и   поэтому   его   можнообозначить как Первый фундаментальный биологический закон. (Вряд ли верно со­ставлять шкалу, которая бы точно опреде­ляла ранг закона. Фундаментальные зако­ны прежде всего характеризуются тем, что ни один из них не может быть нарушен. Однако, насколько мне известно, все фун­даментальные законы сформулированы по отношению к Природе вообще, то есть относятся к области, изучаемой физи­кой. Вместе с тем необходимость выяс­нить, существуют ли в живой природе свои фундаментальные законы, очевидна. Закон постоянства среды, несомненно, один из таких фундаментальных законов: не только каждый организм подчинен ему, но этот закон настолько важен, что силы, его охра­няющие и поддерживающие, в течение всей жизни организма противодействуют физическому закону возрастания энтропии в живой системе.)

Постоянство внутренней среды прежде всего обеспечивается обменом веществ, основанным на поступлении в организм пищи, воды и кислорода. У одноклеточных существ резервы энергетических материа­лов в организме крайне невелики, а пото­му зависимость одноклеточных от поступ­ления пищи, как правило, крайне выраже­на. Еще в большей зависимости находятся одноклеточные от физических условий сре­ды. Нежная оболочка клетки — клеточная мембрана — не может быть надежной за­щитой от внешней среды. Это понятно, так как поступление пищи и выделение от­ходов происходит именно через эту мем­брану. По существу, одноклеточные орга­низмы находятся в равновесии со своей средой обитания. Иными словами, одно­клеточный организм больше, чем какое-ли­бо другое живое существо, находится в зависимости от среды обитания. Поэтому любые ее изменения — длительное ограни­чение в пище, колебания температуры, влажности, вызванные подчас самой жиз­недеятельностью одноклеточных организ­мов, нередко становятся причиной их ги­бели. А это позволяет говорить о том, что в большинстве случаев смерть у однокле­точных— это смерть от внешних причин. Поэтому-то и можно утверждать, что тео­ретически некоторые простейшие (или некоторые их «сильные» подгруппы) могут оказаться бессмертными ш условиях, когда внешняя    среда    этому    благоприятствует.

Идея о решающем значении внешних причин смерти нашла отражение в пред­ставлении о так называемых болезнях ци­вилизации. В соответствии с этим пред­ставлением считают, что избыточное или неправильное питание, недостаточная фи­зическая активность, психическое перена­пряжение, токсические вещества, попавшие во внешнюю среду, есть главные причины наиболее распространенных болезней че­ловека— атеросклероза и рака. Тем са­мым предполагается, что у человека, как и у простейших, внешние факторы опреде-ляют основные причины смерти. Однако нет сомнений, что устранение всех внешних причин болезней, то есть жизнь по идеальным правилам и в идеальных усло­виях, не избавит высшие организмы от смерти. Конечно, благоприятные условия увеличивают продолжительность жизни, но все равно для каждого вида характерен свой предел длительности жизни: крыса не может прожить более 5 лет, слон— более 80 лет.

Следовательно, существует какое-то условие, определяющее видовые пределы жизни. Те исследователи, которые при­дают столь большое значение болезням цивилизации, вряд ли смогут утверждать, что «жизнь по правилам» позволит тому или иному индивидууму выйти за пределы видового лимита сроков жизни. Устране­ние внешних неблагоприятных влияний мо­жет в лучшем случае привести к тому, что время смерти индивидуума все ближе будет совпадать с видовым пределом жизни. Так, если средняя длительность жизни у человека составляет сейчас около 70 лет, то этот показатель может быть увеличен до уровня видового предела. Некоторые исследователи считают таким пределом 120 лет.

У большинства видов только отдельные представители доживают до пределов ви­довой продолжительности жизни. Приме­нительно к человеку этот разрыв между средней продолжительностью жизни и ви­довой продолжительностью, как видим, составляет в среднем около 50 лет. Что препятствует человеку достигать видового предела жизни? На этот, казалось бы, про­стой вопрос, однако, до сих пор нет обще­принятого ответа.

Большинство исследователей считают, что существуют два независимых явления, оп­ределяющих длительность жизни — физио­логический процесс старения и болезни, которые все в большей степени поражают человека по мере увеличения возраста. Рассуждения здесь строятся следующим образом. Если будут устранены основные болезни старения — атеросклероз и рак, то, кт вычислили приверженцы этой точки зрения, длительность жизни человека уве­личится на 18 лет; если же будут устране­ны все болезни пожилого возраста, то это даст в среднем дополнительно еще 2—5 лет жизни (Л. Хайфлик, 1976). На этом основании предполагается, что в ус­ловиях старения, но без болезней, человек будет умирать в возрасте, близком к 100 годам.

Картина весьма заманчива, по крайней мере в настоящее время, ибо именно бре­мя болезней часто делает жизнь современ­ного человека в среднем и пожилом воз­расте очень тяжелой. Эта ситуация хорошо отражена в известном высказывании: «На­до стремиться прибавить жизни к годам, а не годы к жизни».

Но в этом очень оптимистичном пред­ставлении, широко распространенном сре­ди ученых, особенно в США, можно уви­деть серьезные дефекты, ставящие под со­мнение    правильность   самого   разделения естественных причин смерти — на смерть от болезней и от физиологического старения. Действительно, до сих пор никто не смо­жет сказать, каким образом физиологиче­ское старение обрывает жизнь. Обычно считают, что старение повышает вероят­ность смерти от любого повреждающего фактора. Нетрудно увидеть, что в этом случае проблема сводится, по существу, к «смерти от внешних причин». А это, как уже говорилось, явно упрощает истинное положение.

Однако никто никогда не видел, что представляет собою смерть от физиологи­ческого старения. В настоящее время мож­но утверждать: никто не умирает от старо­сти, человек и в старости умирает от бо­лезней, причем статистика показывает, что в среднем и пожилом возрасте восемь главных болезней из многих сотен воз­можных служат причиною смерти каждых 85 человек из 100. Этими болезнями яв­ляются: ожирение, сахарный диабет туч­ных, атеросклероз, гипертоническая бо­лезнь, метаболическая иммунодепрессия, аутоиммунные болезни, психическая де­прессия и рак.

Есть много доводов в пользу того, что в возникновении этих болезней большую роль играют внешние факторы. Ожирение, сахарный диабет и атеросклероз можно вызвать перееданием и снижением физи­ческой активности. Ожирение порождает метаболическую иммунодепрессию, то есть снижение иммунитета. Метаболиче­ская иммунодепрессия способствует раз­витию рака. Стресс, психическое перена­пряжение и длительное сдерживание отри­цательных эмоций вызывают гипертониче­скую болезнь, психическую депрессию и ускоряют течение рака. Иначе говоря, все эти факты дают право считать, что внеш­ние влияния вызывают болезни, становя­щиеся основной причиной прекращения индивидуального существования в старо­сти.

Вместе с тем остается несомненным, что, устранив эти внешние факторы, можно лишь увеличить длительность жизни, но отнюдь не увеличить видовой лимит жиз­ни. С той или иной скоростью каждый вы­сокоорганизованный организм подчиняется правилу: «Жить —значит умирать».

В чем же здесь дело? Почему старение способствует развитию определенных болезней? Почему возникновение этих бо­лезней ускоряется под влиянием ряда внешних факторов, хотя эти же болезни развиваются и в самых благоприятных условиях жизни? Почему старение соче­тается с определенной группой болезней, а не с любыми болезнями из многих сотен известных патологических процессов? Чем определяется видовой лимит жизни: фи­зиологическим старением — изнашивани­ем, истощением организма, связанным с прекращением обновления его клеток,— или болезнями, которые возникают под влиянием внутренних причин? Что же это, наконец, за внутренние причины, которые действуют с закономерностью, лишившей высшие организмы бессмертия, казалось бы, не запрещенного законами природы?

Автор этих биологических очерков вы­двинул гипотезу, в которой была сделана попытка ответить на поставленные вопро­сы '. Постепенно в пользу этой гипотезы было получено множество фактов, так что некоторые исследователи стали называть эту гипотезу теорией. Однако, как и в пер­воначальных вариантах изложения сей гипотезы, введение в эту волнующую про­блему лучше начать с рассказа о механиз­ме так называемой запрограммирован­ной смерти горбуши, но используя новые объяснения при рассмотрении этого при­мера с тем, чтобы привести читателя к идеям, положенным мною в основу гипо­тезы о происхождении механизма естест­венной смерти у высших организмов.'

В живой природе существуют примеры механизма смерти, явно не связанного с влиянием внешних причин. Всем изве­стен вид смерти, свойственный бабочке-поденке. Такая бабочка, возникнув из ли­чинки поутру, к концу первых суток, за­кончив цикл размножения, внезапно поги­бает. Смерть наступает независимо от ус­ловий внешней среды. Как будто кончает­ся завод часов, и уже внутренняя причина остро обрывает нить жизни.

Подобный вид смерти от внутренней причины не является исключением. Осо­бенно отчетливо он выражен у более сложного организма —- горбуши. В тече­ние 4—5 лет у этой рыбы, пока она живет в Тихом океане, происходит созревание и увеличение размера тела, а в печени на­капливается жир, Но вот наступает время, когда приближается период размножения, и горбуша отправляется в длинный путь, иногда в тысячи километров, к устью той реки, в которой она появилась на свет. Как только рыба направляется к реке, она начинает использовать печеночные ре­зервы жира как источник энергии. Запас печеночных жиров снижается, но растет концентрация в крови холестерина, кото­рый синтезируется из жира. В течение ко­роткого периода времени, одного-двух ме­сяцев, рыба «стареет».

В океане у горбуши нет никакого гор­ба, давшего название этому виду. Но по­степенно растет горб, изгибаются челюсти, западают глаза, истончается кожа. В орга­низме горбуши происходят очень глубокие сдвиги — появляются признаки, свойствен­ные сахарному диабету и атеросклерозу, снижается устойчивость к инфекции. Нако­нец, горбуши-самки откладывают икру, ко­торая осеменяется мужскими особями горбуш. Через 1—2 недели рыбы-родите­ли погибают. Причиною смерти становятся множественные инфаркты сердца, мозга, легких, почек. Это понятно, так как кон­центрация холестерина в крови у горбуши в     период     нереста     увеличивается     до1000 мг%, то есть примерно в 10 раз. Ме­ханизм гибели горбуши — это типичный пример смерти от внутренних причин, причем пример, создающий впечатление существования запрограммированной смер­ти. Жизнь рыбы как бы оканчивается в соответствии с программой, хранящейся в генах. Как будто в них записан сигнал «стоп», который и обрывает жизнь этого вида рыбы.

Поэтому описание естественной смерти горбуши очень часто используется как при­мер, характеризующий наличие генетиче­ской программы старения и смерти. Дей­ствительно, каждому виду, как уже гово­рилось, свойствен определенный лимит длительности жизни, следовательно, гене­тический, то есть «записанный» в генах, предел. Наиболее распространенным воз­зрением на происхождение лимита, огра­ничивающего продолжительность жизни, является теория «клеточной смерти». Эта теория основана главным образом на ра­ботах Л. Хайфлика (США), который пока­зал, что в культуре ткани (то есть вне организма) некоторые клетки плода чело­века могут делиться 50 (плюс — минус 10) раз, а затем погибают. Если клетки взять от человека более старшего возраста или от лиц с преждевременным старением, то число делений, предшествующих гибели клетки, уменьшается. На основании этих данных стало модным считать, что часы, отсчитывающие время жизни, заключены в каждой клетке. Гибель клеток или ослабление функции в тех клетках, кото­рые не подвержены делению после окон­чания развития, в конечном итоге приводит к ослаблению организма и гибели. Естест­венная смерть горбуши как бы в яркой форме демонстрирует исчерпывание гене­тического лимита, и ученые считают, что именно смерть на клеточном уровне вызы­вает смерть организма. воспроизводится из поколения в поколе­ние. Но, пожалуй, самый важный вывод, который может быть сделан из данного примера, заключается в следующем. В основе механизма запрограммированной гибели горбуши лежат сдвиги в регуляции обмена, которые приводят к резкому по­вышению содержания холестерина в крови и тем самым к гибели каждого индивидуу­ма, каждой горбуши/ ибо ни одна рыба этого вида уже никогда после нереста не возвращается в океан.

Обычно принято считать, что смерть свя­зана с истощением, изнашиванием, само­отравлением организма продуктами его жизнедеятельности, гибелью функциональ­но важных клеток, например, клеток нерв­ной системы — нейронов, иначе говоря, связана со стойкими и грубыми дефекта­ми, или, как принято говорить, органиче­скими нарушениями. Здесь же на примере механизма гибели горбуши становится очевидным, что в основе смерти могут лежать нарушения регуляции функции, то есть функциональные и поэтому в принци­пе обратимые нарушения.

Если выразить это положение в более точных понятиях, то следует сказать: за­программированная гибель горбуши связа­на с нарушением закона постоянства внут­ренней среды организма, то есть связана с отступлением от основного биологического закона.

Если чрезмерное повышение уровня хо­лестерина, характеризующее отступление от этого закона, практически непосредст­венно является орудием смерти, то необ­ходимо прежде всего ответить на два во­проса: что вызывает нарушение регуляции производства холестерина и являются ли нарушения, свойственные механизму смер­ти у горбуши, частным случаем, присущим данному виду организмов, или же такой регуляторный тип смерти наблюдается в природе и у других видов, включая чело­века. (Оба этих вопроса в определенной мере взаимосвязаны, так как, узнав, чем обусловлены регуляторные сдвиги, лежа­щие в основе запрограммированной смер­ти, легче выяснить, возникают ли такого рода нарушения  и у высших организмов.)

Однако пример механизма естественной гибели горбуши, с другой стороны, заво­дит исследователей в тупик. Действитель­но, тот факт, что удаление половых желез тормозит выполнение «программы смер­ти», показывает, что у горбуши половые железы являются источником сигналов, включающих механизм смерти от внутрен­них причин: созревание половых желез, которое происходит к определенному пе­риоду жизни, включает механизм размно­жения, а затем и естественной гибели гор­буши. На этом основании многие биологи сделали вывод, что цель живой приро­ды — размножение и что после того, как период репродукции (воспроизведе­ния) заканчивается, начинают работать механизмы, обрывающие жизнь.

Внешне такое построение выглядит весь­ма   правдоподобно.    На   примере   многих видов можно видеть, как после окончания репродуктивного периода быстро развива­ется старение, а затем приходит и смерть. Смерть индивидуума в этом слу­чае как бы соответствует потребностям ви­да, освобождая биологическое пространст­во для новых поколений. Но данное за­ключение   таит в себе серьезную ошибку.

Если бы взаимоотношения между вос­произведением и смертью складывались подобным образом, то следовало бы при­знать, что у природы имеется цель и что этой целью является смерть индивидуума после окончания периода воспроизведе­ния. Между тем можно утверждать впол­не определенно: у природы нет такой це­ли, хотя она и достигается столь оптималь­ным способом, что создается впечатление, что существует смерть запрограммирован­ная.

Как совместить эти друг друга исклю­чающие положения? В генетическом коде программы жизни организма действитель­но зафиксировано воспроизведение себе подобных. И этот процесс, естественно, должен быть материально обеспечен — должны быть обеспечены условия для производства половых клеток. У горбуши в силу ряда внешних условий большинст­во половых клеток погибает после нере­ста, так и не будучи оплодотворенными. Однако способность производить большое количество половых клеток смягчает дей­ствие этого неблагоприятного для размно­жения факта. Казалось, в чем смысл на­копления жира в печени и в емкости гор­ба», если горбуше суждено в ближайшее время после нереста погибнуть? Но следу­ет вспомнить, что из жира образуется хо­лестерин, а каждая половая клетка, напри­мер, икринка, содержит много холестери­на. Этот холестерин — строительный мате­риал для построения оболочек (мембран) клеток, которые должны начать развивать­ся в сложный организм. Жир, до поры до времени хранившийся в своем жировом депо — горбе, способствуя синтезу холе­стерина, обеспечивает воспроизведение большого числа половых клеток. Но тут же открывается обратная сторона медали: по­вышенное содержание холестерина в кро­ви вызывает у горбуши поражение сосу­дов и в конечном итоге приводит орга­низм к гибели.

Избыток холестерина в крови — основа процесса размножения, а гибель горбу­ши —побочный продукт, следствие, выте­кающее из механизма воспроизведения себе подобных. При такой трактовке мож­но видеть, что здесь нет того, что назы­вают запрограммированной смертью, в природу горбуши не заложен специальный механизм гибели, и вместе с тем смерть реализуется с такой закономерностью, та­ким единообразным способом, что у всех исследователей создалось впечатление о существовании              запрограммированной

смерти. Вот таким образом природа, не имея цели прекратить индивидуальное су­ществование организма, а лишь обеспечивял ..Kvi ралллгу созревания и размножения, ведет организм к гибели самым простым и оптимальным путем, используя для этого механизм,    служащий  продолжению  рода,

Итак, на примере естественной гибели горбуши мы видим, каким образом связа­ны развитие и смерть, Но все же данные о влиянии кастрации на продолжитель­ность жизни горбуши могут привести к неверному выводу, что размножение и есть тот рычаг, который переключает ор­ганизм на путь, ведущий к гибели. Рас­смотрим, почему такой вывод неверен.

Представим себе, что влияние механиз­ма размножения исключено, Разве старе­ние и гибель организма этим будут пред­отвращены? Вот некоторые примеры из об­ласти эндокринологии, В течение многих веков старение связывали с представлени­ем об увядании, и в частности со сниже­нием половой активности. Поэтому оправ­данными казались попытки повышения половой функции с целью борьбы со старе­нием и смертью. Развитие эндокриноло­гии— науки о железах внутренней секре­ции, к которым относятся и половые желе­зы, началось с 1889 года, когда Ш. Броун-Секар ввел себе экстракт половых желез с целью омоложения. Хотя в последующем стало ясно, что экстракт практически не со­держал мужских гормонов, оптимистиче­ское самонаблюдение Броун-Секара послу­жило основанием к другим исследованиям и прежде всего работам В. А. Воронова. Но и в этих опытах, которые были направ­лены на повышение концентрации половых гормонов в организме, омоложение не на­ступало. Когда были получены в чистом ви­де женские и мужские половые гормоны, стало ясно, что их введение не предотвра­щает старения.

О другом подходе к данной проблеме уже упоминалось, когда говорилось об увеличении   длительности   жизни горбуши, достигнутом благодаря кастрации. В этом случае, однако, устранялся специальный, свойственный некоторым лососевым ры­бам механизм включения процесса раз­множения. Время наступления гибели отод­вигалось, хотя, естественно, смерть не предотвращалась. Что же касается других организмов и, в частности, находящихся на лестнице эволюции выше, чем горбуша, то у них кастрация не задерживает ни процесса старения, ни наступления смерти. Если это так, то в чем же познавательное значение примера с горбушей? Не являет­ся ли этот пример тем частным, хотя и ин­тересным, случаем, от которого природа, совершая свой путь «проб, ошибок и усо­вершенствований», давно отказалась в про­цессе эволюции?

Нет, природа по многим причинам не могла отказаться от этого своего завоева­ния, от того эволюционного достижения, которое в примере с горбушей проявляет-

ся единством механизма воспроизведения и естественной гибели, Этот механизм, бу­дучи частной особенностью, свойственной горбуше, одновременно является сущно­стью той истинно фундаментальной зако­номерности, от которой природа уже не смогла отказаться после того, как в про­цессе ее эволюции возникли сложно орга­низованные живые системы. Точнее следу­ет сказать, что сами высшие организмы являются носителями этой фундаменталь­ной закономерности, которую я обозначил как закон отклонения гомеостаза.

Здесь мы подошли к иной теме — кон­цепции, которая должна объяснить, почему у многоклеточных организмов все происхо­дит так, как мы сейчас наблюдаем, и не как-нибудь иначе, почему этим сложным живым системам присуще старение, бо­лезни старения и регуляторный механизм естественной смерти в конце жизненного цикла каждого индивидуума.