Как МУР разгромил
одну из самых могущественных группировок столицы
23.05.2023
На моем столе зазвонил телефон. Низкий грудной женский голос
потребовал объяснений:
— Зачем вы публикуете негативные материалы о Выгорбине? Вы же не знаете, каким был этот человек.
— Почему я должен давать объяснение неизвестно кому? Вы хоть
представьтесь.
— Это неважно, считайте, ваша коллега, журналистка. Выгорбин был очень способный и образованный человек.
Бауманские черти
— Ну еще бы! Чтобы создать такую
мощную бандитскую группировку, нужно было обладать большими способностями. А
чего вас это так волнует? Вы случайно не были в той самой машине, что попала
под расстрел? Уж больно близко к сердцу принимаете эти публикации.
Молчание…
— Тогда все понятно. К сожалению, помочь ничем не могу.
Технология — штука необратимая.
— Мы готовы возместить вам любые убытки.
— В этом случае деньги не работают.
— Тогда пеняйте на себя!
— А вот это уже похоже на угрозу!
Мою последнюю фразу в другой трубке не захотели слышать.
Бандиты очень не любят, когда о них публикуют разоблачительные факты. Пришлось
идти к начальнику МУРа за помощью.
В то время на Петровке исторический кабинет 325 для
начальников МУРа всех времен занимал Виктор Владимирович Голованов, нынешний
начальник Главного управления уголовного розыска МВД России. Он внимательно
меня выслушал:
— Черти бауманские! Похоже, задел
ты жену Бобона. А в группировке его память чтут.
Бауманская группировка — структура серьезная, и занимается ей отдел резонансных
преступлений. Начальника Бажанова знаешь?
Он снял трубку:
— Дима, зайди.
Разговор получился коротким. После чего сам Бажанов выезжал на переговорную «стрелку» к бауманским. И там сразу поняли: с МУРом шутить не надо.
Центровые
Бауманская группировка берет начало еще с 80-х годов. С загулов золотой столичной или, как ее называют оперативники, «центровой» молодежи. Тогда шикарная жизнь ограничивалась ресторанами, курортами советского побережья, куда ездили оттягиваться в обществе воспитанных девиц из номенклатурных семей.
Особым шиком были «вазики-шестерки» — самая современная модель по тем временам. Их-то и угоняли избалованные дети ответственных работников, перебивали номера и продавали, чтобы просаживать с ветерком «заработанные» деньги. Процветала и фарцовка. На родительские чеки в магазинах «Березка» скупали дефицитные вещи и продавали с большой выгодой.
Постепенно вырабатывались навыки отношения с законом. Заводились и криминальные знакомства. Психология криминального мира, как ржавчина, разъедала комсомольскую мораль воспитанников престижных вузов. В сообществе появились свои лидеры — наиболее сметливые, волевые и целеустремленные. Длугач с прозвищем Глобус, Коган по кличке Жид, Семенов, прозванный Рэмбо, Севастьянов, Конев, Выгорбин (он же Виннер, Ваннер) по кличке Бобон. Все эти парни так или иначе уже имели столкновения с правоохранителями, и после «проверки на прочность» их авторитет среди товарищей значительно вырос.
В рядах бауманских появился тогда еще молодой Иваньков — Япончик, проживавший в районе станции метро «Электрозаводская». Он окончил цирковое училище и работал партерным акробатом в цирке на Цветном бульваре, где подружился с ассирийскими гимнастами. Они и привели Япончика в бауманскую группировку. Опеку над ним объявил самый дерзкий и отчаянный в криминальном мире вор Монгол, что и определило дальнейший путь будущего короля преступного андеграунда.
Как любил поговаривать наш славный генсек в то время, радуясь затеянной им перестройке, «процесс пошел». Пошел он и в среде бауманских, где, еще не имея четких перспектив на крупную преступную организацию, как бы сама по себе зарождалась и крепла «цветная масть» — будущие воры в законе и воровские авторитеты. К ним прибивались и им подражали не знающие отказа в прихотях, избалованные сытой жизнью шалопаи. Некоторые старались превзойти вошедших в авторитет вожаков.
Состоящий в родстве с известной артисткой Аллой Ларионовой паренек по кличке Дюша «загремел по статье», когда МУР начал интересоваться проделками «центровой молодежи».
Первые задержания отозвались для сыщиков скандалами. Высокопоставленные родители, оскорбленные за своих дорогих чад, жаловались министерскому начальству, и по каждому принятому Петровкой кандидату на срок приходилось объясняться и оправдываться. «Центровые» — это вам не шпана с фабрично-заводских окраин, за которую никто и слова-то не замолвит… Но тогда на окраинах бесчинствовали всего лишь дворовые сорванцы, с которыми легко справлялись и знаменитые «дяди Васи» — участковые.
А вот бауманские начали представлять серьезную угрозу для московской общественности, их действия приобретали системный характер и не ограничивались случайными выходками.
Старые работники МУРа хорошо запомнили, как в начале восьмидесятых была пресечена массовая акция угона все тех же соблазнительных «шестерок». В «светском обществе», по вечерам собирающемся в ресторанах, распространился слух о том, что МУР проводит широкую акцию по выявлению угнанных и «перебитых» машин. В те дни краденые машины одна за другой летели в воды Москвы-реки, и парапеты набережных не служили помехой…
С первых дней зарождения группировки МУР держал ее под неусыпным наблюдением и на протяжении всей истории не давал чувствовать себя в Москве вольготно. Забегая вперед, можно сказать, что так продолжалось до тех времен, пока из юных разбойников в дальнейшем не вышла смена новых капиталистов, и их дела по масштабности переросли возможности сотрудников МУРа…
В 1988 году бауманская организация окончательно сформировалась, и воры в законе объявили над ней свой протекторат.
Однако это не помогло, когда интересы бауманских остро пересеклись с отчаянной московской чеченской диаспорой, своенравной и не знающей пощады к противникам. Бауманские понесли ощутимые потери, чеченцы расстреляли Севастьянова, Базлова, Бабаева и Добрикова — всех, кто немало потрудился над строительством бауманской «дружины». Попытки воров вмешаться в междоусобицу закончились ничем: оказалось, что этот уголовный институт не признается чеченцами, и понятие «вор в законе» отошло в сторону. «Крыша» бауманских дала трещину — выпутываться предстояло самостоятельно.
Но их беды не завершились кровавыми разборками с чеченцами: вскоре бауманские подверглись очередному натиску МУРа, и к началу «золотого века» преступности в девяностых уже сложившаяся в устойчивую криминальную организацию бауманская бригада подошла с большими потерями в личном составе. Во главе ее встал Бобон, выживший и ухитрившийся договориться с кавказскими конкурентами.
Владимир Абрекович Выгорбин — человек воспитанный. По оперативным объективкам, прекрасно владеющий английским языком. Между прочим, Выгорбин (Бобон) официально числился на престижной должности консультанта фирмы «Тринити». А затем учредил новую фирму «Тринити Моторс», пользующуюся покровительством влиятельных кругов столицы. По совместительству Бобон был еще и совладельцем ресторана «Фидан». И, что имеет решающее значение в обществе «братского круга», — за ним три судимости, во время одной лечился в психиатрической лечебнице.
Национальность Выгорбина неизвестна. Скорей всего, там еврейские корни, как, собственно, у большинства бауманских выходцев из зажиточных советских семей. Группировку так и называли: «кошерные рэкетиры».
Бобон был убит во время войны с курганскими посланцами. Машина, в которой он возвращался из тира вместе с сыном и телохранителем, попала под ураганный огонь из автомата. Произошло это 17 января 1994 года и вызвало шок в преступном мире. Через своего сподвижника по «бауманскому движению» Валерия Длукача (по кличке Глобус) Бобон, не входя ни с кем в прямой контакт, оказывал немалое влияние на московский криминальный мир. Длугач руководил самой беспредельной бригадой среди бауманских. Он к этому времени был уже коронован в воры в законе, но вел совершенно неподобающий этому статусу образ жизни. Например, после переговоров с директором автосалона уехал на самой дорогой машине, не заплатив за нее ни копейки.
Однако в апреле 1993 года Глобус был убит по классическому правилу киллерского искусства. Расправился с ним, по слухам, курганский киллер Солоник, выполняя задание Сильвестра, с которым Длугач враждовал. Длугача застрелили на выходе из клуба с дискотекой. И Бобону с тех пор пришлось лично устанавливать связи с воровской знатью.
Но бауманские впутались еще и в конкурентную борьбу за курганскую нефть. Они потеснили местную братву и нанесли им кровную обиду, заняв их место «у крана», принадлежавшее по географическому признаку курганским. Но курганские оказались не лыком шиты: они появились в Москве и объявили «джихад» бауманским, а заодно и другим московским бандитам. «Курганские стволы» оказались меткими и беспощадными. И общаки московских группировок, вынужденные раскошеливаться на частые похороны, понесли значительный урон. Зато в прибыли оказались главные кладбища столицы, на которые прямо обрушился ливень респектабельных похорон.
Под град пуль «курганского батальона смерти» попал и любимец огольцов с аннинских окраин Бобон.
Утрата Бобона была серьезной брешью в организации. Тем более что вскоре бауманцы лишились еще одного авторитетного лидера — Виктора Когана по «погонялке» Жид. Коган был самым скрытным участником группировки. Свою правоту он доказывал не словом, а делом. Его люди не только занимались автоугонами, но и принимали участие в разборках и многих преступных махинациях. До сих пор неизвестны виновники его смерти. Это произошло на Елецкой улице, в помещении обувной мастерской. Вместе с ним погибли и два случайных посетителя.
Поплатился жизнью и Семенов по кличке Рэмбо. Он последним примкнул к бауманским. Приглянулся Длугачу как успешный боксер и принял заманчивое приглашение возглавить бригаду в организации. Семенов отличался сметливостью и изобретал ловкие мошеннические схемы. Убийца поджидал его в подъезде: два выстрела в живот…
Казалось, что бауманским пришел конец, начинается разброд, и их остатки бесславно перетекут в другие преступные коллективы. Но Бобона недооценили. Человек трезвый и предусмотрительный, он подготовил норовистое подкрепление из рвущейся в бой и страждущей подвигов молодежи — уже не «центровой», а с южной окраины, отважной и закаленной в поножовщине.
Аннинские
Они не умели завязывать галстуки изящным узлом, не разбирались в утонченных блюдах лучших ресторанов, их детство проходило в бедных семьях пьяниц и безработных, но зато они научились, как молодые волчата, отгрызать кусок от еще живой жертвы, не обращая внимания на ее вопли и стенания…
И «погонялки» их уличных вожаков не отличались изысканностью, а скорее подошли бы героям кинофильма Николая Экка «Путевка в жизнь» — Зяма, Лысый, Кусок, Рука, Шлямбур, Китай.
Бобон точно знал: впереди век жестокости и насилия, и теперь уже в лайковых перчатках удачу не поймаешь. В цену входили бессердечие и жестокость. А для этого лучше, чем сорвиголовы с Варшавки, прозвавшие себя «аннинскими», в Москве не найти…
Прозорливости Бобона можно удивляться. В 95-м, после гибели главных заправил среди бауманских, аннинские работали у них на подхвате во время «разводок» предпринимателей и заслужили ужасную известность своей свирепой неукротимостью.
После первого разгрома аннинских МУРом жизнеспособная порода уличной шпаны сумела перестроить свои шеренги, и муровцам пришлось еще не раз рисковать жизнью в борьбе с не знающими страха и отвергающими компромиссы головорезами.
Личный друг Бобона и по совместительству его водитель с экзотической кличкой Таратини взял шефство над осиротевшей когортой юного воинства, мечтающего о славе, ратных делах и деньгах. Торжественный сход принял клятву отомстить за смерть любимого учителя, хотя каждому принесшему клятву было понятно: чтобы победить врага, надо превосходить его уменьем, мастерством и хитростью.
Жизнь «по заповедям Бобона» сразу почувствовали владельцы палаток на Варшавке, на долю дохода в которых заявила свое право подросшая поросль новой российской породы отчаянных отморозков.
Но палатки оказались мелководьем, и Таратини повел своих «легионеров» к более заманчивым целям, где победа сулила щедрые трофеи в виде дорогих автомобилей, лучших ресторанов и заграничных курортов.
Надо признать: испытательный срок показал высокие результаты. Бобон оказался хорошим воспитателем.
Его наследники не стеснялись в выборе средств. Выколачивая деньги у несчастных, они привозили их в ночное время на кладбища и зарывали живых людей в могилы, положив лицом вниз. Зарывали до тех пор, пока сквозь умоляющие вопли из-под земли не начинали доноситься слова готовности принять любые условия во имя спасения. Некоторые, правда, так и не выбрались из могил. То ли деньги оказались дороже жизни, то ли юные бандиты не услышали их сквозь толстый слой наспех насыпанной земли…
Этот способ молодые рэкетиры усовершенствовали: зарывать стали по горло, с тем, чтобы за ночь жертва пришла к правильному выбору — отдать деньги или уйти под землю целиком. Утром все становились сговорчивыми и соглашались менять «крышу». Бывших «кровельщиков» жертв — расстреливали.
Шло время, и подмастерья превратились в мастеров. Научились использовать некоторые военные хитрости. Соблазнили двух милиционеров и втянули их в свои дела. Стражи закона в полном милицейском снаряжении останавливали нерадивых должников, предъявляли свои удостоверения. Вежливо просили сесть в машину, дабы в отделении выяснить некоторые вопросы. Но в машинах оказывались совсем не вежливые молодые люди — не представляясь, они заковывали в наручники растерянных бедняг, и те вскоре уже стояли перед свежей могилой или в чаще сумрачного леса…
Слухи об отчаянных последователях Бобона пошли по тюрьмам и зонам, и вскоре оттуда стали поступать просьбы заткнуть рты свидетелям. Такие заказы выполнялись с аптекарской точностью, и незадолго до судебных заседаний важные очевидцы исчезали или замолкали навсегда.
Клиентура ширилась. Фирма Таратини уже вовсю вышибала долги у несговорчивых коммерсантов. Строила самостоятельные «кровли» и расталкивала тесный круг конкурентов. В стае появились свои вожаки по кличкам Лелик и Копченый. Таратини поручил им вести бухгалтерию заказных убийств и назначать под них киллеров. Для курганских выделили отдельных «специалистов».
Первый раз они «соскочили с удачи», нарвавшись на крепкого орешка, директора ресторана. Он неожиданно оказал им ожесточенное сопротивление. Это было непривычно и могло привести к непредсказуемым последствиям. И хотя они нагло выволокли его при всем честном народе из ресторана и учинили жестокую расправу, дело приняло плачевный оборот. Сдали их те же милиционеры, которые вспоминают о присяге, когда к лицу уже вплотную приближается тюремная решетка…
После неудачи часть отряда ударилась в бега. Один из них оказался в солнечной Молдавии. Там он неплохо прижился среди местных уголовников и успел основательно наследить кровью. При встрече с московскими оперативниками наотрез отказался обсуждать прежние дела, уверяя, что бригада распалась, и каждый теперь сам по себе. Но тут он как раз был не прав.
На самом деле те, до кого не дотянулся меч правосудия, сложились в устойчивую, крепко сплоченную группу штатных киллеров при бауманской группировке. Последовательную и упорную. Об этом можно судить по тому, что они не забыли клятву мести.
Любопытно, что, располагая точными данными об истинном убийце своего бауманского наставника, аннинские совершенно не интересовались «звездой» курганской группы Солоником, хотя одно время именно ему приписывали расправу над Бобоном. Однако на следственном эксперименте Солоник беспомощно метался у бетонной стены с отверстиями, одно из которых служило «бойницей» киллеру, так и не сумев показать оперативникам, из какой «бойницы» работал автомат киллера.
Разведка у братвы была достоверная и безошибочная. Солоник ведь на самом деле принял свою смерть вместе с подругой, московской моделью Светланой Котовой, не от бауманских мстителей, а от рук представителя ореховской группировки. Вот только почему-то полиция Афин сомневалась в правдоподобности этой информации.
Московские оперативники, напротив, спокойно воспринимали любой мотив гибели Солоника, не рассматривая его как знаковую фигуру. Солоник, по их мнению, типичный отморозок: не станет уважающий себя киллер стрелять в своих бывших милицейских коллег, отлично понимая, какая за этим последует расплата. Киллер слишком ценит свободу, чтобы вот так, за высокие доходы, по-цыгански бесшабашно распрощаться со сладкой жизнью.
Каждый, кто состоял в звене киллеров Таратини, имел по шесть тысяч долларов ежемесячно, не считая вознаграждения за выполненный заказ, где цены варьировались в зависимости от «степеней грантов».
Крестные бауманские отцы не жалели денег для достижения победы над конкурентами, и эхо выстрелов все чаще отдавалось в милицейских сводках, заставляя недовольно морщиться людей в больших погонах.
Постепенно аннинские обросли деньгами, престижными машинами со спецсигналами и начали подумывать о загородных особняках. Вокруг них клубились чуткие на запах больших денег девицы. Жизнь была усеяна блестками казино и кабаре.
Вчерашние друзья по дворовым играм завидовали им и тянулись в их братство. Но принимали они в свой коллектив после жестоких проверок и по надежной рекомендации. Кто рекомендовал, тот и отвечал жизнью за новобранца. Девиз был: «Вход рубль, выход два!» Ошибки и перемена решений не допускались, за это — только смерть.
Пока они не теряли головы и работали чисто. На их счету уже числились три громких убийства. Газеты и телевидение постоянно сообщали о странных находках — «разборочных трупах». Но чьи эти останки, по-видимому, никто и никогда уже не узнает.
Хорошо смазанная карусель неслась легкомысленно и весело, казалось, что это движение никогда не остановится. И вдруг огни стали меркнуть.
Змея-искусительница уже давно наблюдала исподтишка за их взлетом. Она подкралась незаметно в виде пристрастия к наркотикам, что недопустимо для заказных убийц.
Большие деньги приносят киллерам не только одни сюрпризы и удовольствия. Тот, кто зарабатывает тем, что целится в чужую жизнь, не имеет права на неровный выстрел. Никто не станет рисковать деньгами, полагаясь на неверный глаз и дрогнувшую руку. Поэтому профессиональный убийца обязан навсегда распроститься с запахом коньяка и виски, резко ограничить зов плоти, особенно перед «часом икс», не говоря уже о «травке», «колесах» и тяжелых возбудителях. Профессиональный киллер — это прежде всего аскет.
Бауманские авторитеты быстро раскусили: их киллеры подсели на иглу. И сделали вывод: кадры надо менять. Вот так недавние фавориты были отправлены в отставку.
Долларов не стало, а привычка к кайфу остро требовала утоления жажды. К тому времени главные члены бауманской группировки уже сменили бандитские кожаные куртки на дорогие костюмы из бутиков, деньги в немереном количестве поступали на банковские счета, причем не только российские, а в бумажниках покоились кредитные карточки на карманные расходы. И лишь одно звено воспитанников Бобона продолжало жить по внушенным им понятиям.
Почти все ровесники, 1970–1972 годов рождения, успешно окончили школу убийства и усеяли свой не очень долгий жизненный путь трупами. Лишившись опеки бауманских «князей», аннинские встали на тропу примитивных разбоев — с той лишь разницей, что не оставляли в живых никого, кто, по их мнению, должен делиться с ними доходами.
Люди с деньгами расплачивались жизнью за то, что чего-то сумели добиться в этой неуемной жизни. Конечно, убийства с целью грабежа не могли заменить аннинским прежние доходы, и они изо всех сил старались вернуть былое расположение бауманских патронов.
Где-то в Бишкеке жил бывший воровской авторитет, завязавший с прошлым и наркотиками. Просветлев, он посвятил свою жизнь освобождению от гибельных пороков себе подобных. Слава о нем разошлась далеко по свету, и прошла даже телепередача о его гуманной миссии. Об этой передаче узнал кто-то из аннинских, и они отправились за помощью к исцелителю. Увы, надежд это путешествие не оправдало. Вера в чудеса поколебалась. Зато во время «сеансов избавления» они познакомились с коллегой из тушинской группировки. Он также прибыл в Бишкек за счастьем. И тоже его не нашел. В Москву они вернулись неразлучными друзьями, и новый знакомец вскоре изменил «прописку» с тушинской на аннинскую… И вскоре те, кто согласились «прописать» у себя нового бойца, горько пожалели об этом.
Роковое убийство
В Москве решают свои проблемы люди со всей России. В Краснодарском крае объявили в розыск местного авторитета по «погонялке» Боря. Боря отлично скрывался в Москве, где у него гражданская жена Нечипоренко и общая дочь. Подругу Боря любил и, хотя иногда они переругивались, подарил ей в собственность магазин.
Магазином занималась Нечипоренко, а Боря вел праздную жизнь, посещая казино и прочие заведения, как и полагается человеку его ранга.
Между тем у аннинских возникли сложности. У Таратини приближался юбилей — и, как нарочно, оскудела общая касса. Надо было быстро найти деньги. И тут тушинский знакомый рассказал о Нечипоренко, у которой мужик — состоятельный коммерсант и даже подарил ей магазин. Решили немедленно взять квартиру коммерсантки.
К дому подъехали на машине. Проверились, бригадир и помощник остались в авто, пять человек поднялись наверх. Боря как всегда играл в казино, не подозревая, что в это время дома разыгрывается трагедия.
…В прокуратуру позвонили ночью и сообщили об убийстве женщины. Приехавшие оперативники обнаружили погибшую от огнестрельного ранения Нечипоренко и ее дочь, которую едва не задушили, но в последнюю минуту оставили в живых. Звонившего не обнаружили, хотя через некоторое время сотрудники МУРа уже знали, что это краснодарский авторитет, объявленный в розыск милицией на юге.
Боря объявился через несколько дней и рассказал, что в тот вечер играл в казино, звонил поздно вечером домой — телефон был почему-то все время занят. Это его обеспокоило. Боря бросил игру и помчался к себе. Дверь долго не открывали, пока наконец это не сделала полузадушенная, еле передвигающаяся дочь. Обомлевший Боря увидел страшную картину. И, позабыв, что он в авторитете, в отчаянии позвонил в милицию…
В МУРе ему не очень поверили. Уже по собранным сведениям было известно, что между Борей и Нечипоренко иногда вспыхивали конфликты, и его внезапное исчезновение после убийства наталкивало на мысль, что это дело рук сомнительного заявителя. Но Боря клялся и божился, что жену любил, исчез потому, что необходимо было обсудить со своими, как поступать дальше: авторитеты не очень-то могут вступать в контакты с органами правопорядка. Видимо, в этом случае мандат был ему выдан. Но главное доказательство своей невиновности Боря основывал на том, что в момент трагедии играл в казино. Сыщики затребовали видеопленки у охраны увеселительного заведения, и на них действительно увидели поглощенного рулеткой Борю, а на титрах — дату и время убийства. Полное алиби.
Тем не менее Борю вернули в Краснодарский край, поскольку он числился в розыске за краевой милицией. А через две недели он опять появился в Москве…
Сотрудники МУРа и несколько оперативников из окружного угро начали системно изучать все, что было связано с фактом убийства. Боря жаловался, что не мог дозвониться в тот вечер домой. Ясно, что в момент преступления жертве не позволят звонить и отвечать на звонки. Значит, звонил кто-то посторонний.
Проверили на местной АТС и выяснили: действительно, из ограбленной квартиры звонили пять раз в течение пяти минут, и каждый раз по одному номеру. Звонки шли на мобильную трубку. Проверили владельца — человек достаточно популярный в криминальных кругах.
Оперативники тщательно изучили телефонную книжку погибшей и выявили всех знакомых. Пошел фронтальный опрос, и среди хорошо знавших погибшую нашелся один человек, хорошо известный тушинской милиции. Его взяли в разработку, и он назвал номер, с которого в тот вечер состоялась связь по мобильному телефону. На номер несколько раз передавалась команда «Срочно перезвони мне», и каждый раз из квартиры убитой шел отзвон на мобильник командира.
Вскоре владелец этого телефона давал показания на Петровке. Как видите, техника помогает не только бандитам. Как, наверное, догадается внимательный читатель, тушинская милиция назвала МУРу того самого наркомана, который примкнул к аннинским после «лечения» в Бишкеке.
Могли ли тогда сыщики в МУРе представить, как далеко поведет их дорога расследования от квартиры убитой женщины?
…От задержанного тушинского сыщики узнали о «блатхате» в одной из дач под Мытищами. Там, по его словам, спрятан склад оружия: автоматы, пистолеты и гранаты.
Оперативная группа подъехала к даче. Стали держать совет: входить ли в помещение самим или вызвать поддержку? Вопрос решился неожиданно быстро. Из ворот дачи выехала машина. Ее тут же задержали, и сидевшие в ней подробно описали, сколько человек там прячется и где могут располагаться «стрелки», если вдруг обитатели дачи займут круговую оборону.
К счастью, все окончилось спокойно. Муровцы вошли, используя проверенный фактор внезапности, не ожидавшие визита милиции находившиеся на даче растерялись и сопротивления оказать не смогли. Кстати, никакого оружия у них не оказалось. Зато оперативники смогли задержать еще двух участников убийства Нечипоренко. И заодно выяснили адрес московской «блатхаты», где прятался четвертый герой ночной драмы.
Оставался последний — самый отъявленный и непредсказуемый. Понимая, что оперативники не успокоятся, пока не обнаружат его логово, и не очень-то полагаясь на стойкость своих вчерашних соратников, он долго петлял по подмосковным поселкам и городам, запутывая след. На допросах муровцы усиленно добивались адресов явок, где этот человек мог скрываться. Долгие разговоры заканчивались ничем. Пока в МУР не попал человек, по-настоящему осведомленный обо всех делах отвязной бригады. Он также не желал сдавать своего знакомого, но после изнурительных многочасовых допросов устал и назвал дальний областной город…
Группа под началом Бажанова и еще четырех оперативников из окружного управления подъехала к дому. На первый взгляд, квартира выглядела необитаемой. Но вдруг чуть отодвинулась занавеска, и по заснеженному балкону пробежал лучик света. Кто-то обеспокоенно выглянул наружу.
Зная безудержный нрав клиента, сыщики обдумывали, как можно бескровно провести задержание. Удобнее и быстрее, казалось, вломиться через балкон, чтобы не дать времени опомниться. Когда под крепкими кулаками зазвенели стекла, за окном заметалась тень:
— Сучары! Всех порешу! Все равно живым не дамся! О-о-о…
— Пока чего не натворил, быстро вскрывайте дверь! — крикнул товарищам Бажанов.
Дверь выставили. Посреди комнаты сидел на стуле парень, согнувшись и обхватив себя руками. Под стул натекла лужа крови.
— Осмотрите руки! Не порезаны ли вены?!
Сыщики осторожно прислонили парня к спинке стула и развели ему руки. Они все были в крови, но вены целы. А вот из живота торчала рукоятка кухонного ножа. Всадить он его успел, когда дверь уже затрещала под мощными ударами.
Нож аккуратно вытащили. Преступник отчаянно вырывался, пытаясь дотянуться до раны. Приехавший врач скорой помощи установил: удар пришелся на ребро, нож скользнул вдоль без проникающего ранения и застрял в мягких тканях. Рана не опасная.
Вот так в руки муровцев попала одна из самых жестоких банд киллеров, о «беспредельных» делах которой со страхом рассказывали даже среди бандитов. От задержанных убийц прямая дорожка вела к их заказчикам и хозяевам — бауманским.
На допросах прояснилась вся картина убийства Нечипоренко.
…Когда бандиты вошли в квартиру Бори, его жена Нечипоренко встретила их неожиданным заявлением: «Что вы делаете, ведь я жена вора в законе!»
Разбойники оторопели. Судьба сыграла злую шутку, ведь
законники за такие дела строго наказывают. Значит, будет война с незнакомой
«семьей». И они стали звонить бригадиру в машину, ожидая указаний.
Встревоженный бригадир начал в свою очередь обзванивать авторитетов и
совещаться: что делать? Выяснили, что Боря в самом
деле человек известный и уважаемый, но оскорбление все равно уже нанесено,
война неизбежна, и свидетелей оставлять нельзя. На пятый звонок из квартиры
последовала команда: жену мочить!..
Часть 2
Роковое убийство
…Аннинским тогда надо было радоваться. Если бы оперативники МУРа не остановили вовремя их кровавый путь, они просто истребили бы друг друга.
Привычка к крови превратила их в двуногих зверей. Проще убить, чем выяснять отношения. Каждый, на кого пала малейшая тень подозрения, мог считать себя трупом. Когда муровцы стали задерживать их одного за другим, в бригаде участников убийства Нечипоренко начался разлад. Каждый не верил другому и считал подельников продажными. Начались убийства. Приговоры о смертной казни выносились с особым рвением. В подмосковных лесах грибники все чаще вместо боровиков натыкались на чуть присыпанные трупы, а подмосковные опера проклинали московских за лишние «висяки»…
Череда убийств казалась бесконечной. Раскрытие одного приводило к новому расследованию, и сыщики шутили, что работы по преступлениям бауманских им хватит до конца службы.
Убитого члена группировки сожгли в лесу. Одного из убийц милиция все же задержала, второй ударился в бега. Но вскоре попался на разбое. Напал на женщину, хотел отнять машину, а ее затолкать в багажник. На помощь женщине прибежал сын. Завязалась борьба, в которую вмешалась милиция. Нападавшего задержали и повезли в ИВС на Петровку. По дороге он каким-то образом открыл дверь «уазика» и прямо в наручниках сбежал. Если бы муровцы не поймали его в Мытищах на даче, бухгалтерия убийств оприходовала бы еще один труп.
Жене одного из убитых аннинские объявили, что муж отбыл по делам в Питер и там пропал. Встревоженная женщина поехала на берега Невы, чтобы найти следы исчезнувшего отца ребенка, но вскоре вернулась ни с чем. Тогда ей признались, что муж погиб здесь, в Москве, но сразу правду раскрыть не решились, хотели ее «подготовить»…
В МУРе решили завести картотеку учета убийств аннинскими. Расправы в рамках мести над своими не мешали убийцам пополнять казну от новых преступлений.
Два крупных бизнесмена не смогли поладить. Нанятые для разборки аннинские пожаловали к одному из них в офис. Но хозяин кабинета оказался подготовленным спортсменом и дал непрошеным гостям достойный отпор. Одного он основательно поранил острым ножом для резки бумаги, другого удалось задержать. Раненого отправили в Склиф, откуда он вскоре удрал. А через два месяца строптивого бизнесмена подстерегли у подъезда и в упор расстреляли. В этой расправе участвовал один из посетителей бизнесмена, удравший из клиники.
Копченому поступил донос на одного из членов бригады о том, что он якобы продал общаковую машину и присвоил деньги. За такой проступок неминуемо карают смертью. По дороге на казнь, недалеко от Красной площади, ему удалось выпрыгнуть из машины. Бригадир погнался за ним с отверткой в руке, и его снова насильно усадили в авто. Труп, слегка припорошенный землей, нашли в лесочке на Можайском шоссе…
Боевой счет бригады к тому времени перевалил уже за 30 мертвяков.
Эпизод с Нечипоренко среди многих подвигов бригады, может, не самый впечатляющий, но именно он оказался роковым для тех, кто привык считать себя повелителями чужих жизней.
Особое место в среди киллеров занимали самые искушенные. Из них Таратини собрал отряд для военных действий против курганских «варягов». В уличных боях с курганскими бандитами на помощь землякам поспешили другие столичные «коллективы». Поскольку «центровая бауманская» считалась маткой, из ее личинок вылупились со временем такие грозные сообщества, как измайловская, гольяновская и еще много других. Кстати, поэтому на больших сходах все спорные вопросы всегда решались в пользу бауманских. Когда нависла «курганская» угроза, московский сход принял солидарное решение дать общий отпор чужакам. Но курганские оказались серьезным противником, они получали прибывающие с востока подкрепления.
Кровавая одиссея на столичных улицах завершилась лишь тогда, когда в дело вступил МУР. На сходе бауманским рекомендовали даже передать исчерпывающую информацию московским детективам, чтобы поскорее зачистить город от непрошеных уральцев. По словам участников схода, бауманские изъявили готовность возместить милиции расходы по операции зачистки…
Подобные утверждения оставим на совести их авторов. Они курьезны хотя бы потому, что нарушают главное понятие братвы: не вступать в дела с органами порядка — «не ссучиваться». Дело в другом. «Курганцы» нарушили все мыслимые и немыслимые взаимоотношения между группировками, провоцируя междоусобицы. У милиции в то время и без них хватало головной боли от «разборочных трупов». Так что, если бауманские действительно хотели поделиться информацией с сыщиками, она пришлась бы кстати.
Принцип домино
Как бы там ни было, но после ликвидации курганских бандитов сыщики вплотную занялись самым неуправляемым звеном «чистильщиков», которых к тому времени бауманские авторитеты сняли с денежного довольствия за пристрастие к наркотикам.
Брошенные на произвол киллеры-наркоманы отчаянно боролись за право существовать. Многие из вчерашних уважаемых ими командиров стали для них смертельными врагами. Они нападали на их офисы. Пытали, жгли, расстреливали. Переписывали на себя чужое имущество и постепенно делались опасными для лидеров главной бауманской группировки. Поэтому бауманские безучастно наблюдали, как милиция расправляется с их бывшими сатрапами. Но аннинские внесли слишком большую лепту в общее дело и считали себя кровно обиженными. Они начали убивать уже по подозрению, не докапываясь до правды. «Нет человека — нет проблемы» стало правилом для приговора. Каждый, кто, на беду, попадался на их дороге, был обречен.
После бесед с убийцами Нечипоренко Бажанов понял, что работа по «чистильщикам» не ограничится только тем, что удалось раскрыть в ходе расследования убийства жены вора в законе. В действие вступил принцип домино, когда одно за другим вылезают на свет неизвестные преступления и стоящие за ними люди.
…Штатный киллер бауманской бригады Николай Поросов (фамилия изменена) получал свои доллары только за расстрелы. Убивать было просто и доходно. Поросову нравилось убивать. В такие минуты он испытывал кайф, как от порции наркоты. Собственно, наркоту он и «оприходовал» именно потому, что она заменяла наслаждение убийством. Но когда «стол заказов» вдруг закрылся, и бывшие киллеры стали перебиваться мелочевкой, Поросов прикипел к одному наркоману, у которого не переводились идеи на «отжатые бабки».
Последний раз он придумал «отжать» тетку на улице: на свою беду, она неосторожно открыла сумку с деньгами, и остроглазый малый успел заметить, что в сумке «хрустит». Сумку он отобрал, но тетка подняла шум, и милиция, что нечасто бывает, зарегистрировала разбой. Приметы Поросова оказались в ориентировках, и его задержали во время очередной операции «Перехват».
Сигнал из ОВД «Измайлово» поступил в МУР. В оперативной копилке Владимир Поросов, помимо прочего, проходил по делу об одном криминальном взрыве, и вскоре задержанный сидел перед оперативниками — братьями Андреем и Владимиром Савельевыми.
Поросов оказался крепким орешком. Три дня муровские оперы безуспешно «кололи» киллера. Поросов держался в прочной стойке. И поплыл только после того, как была применена оперативная «хитрушка», одна из многих в милицейском арсенале.
После откровенного разговора с Поросовым на милицейском мониторе высветилась фамилия Дубкова (фамилия изменена), разыскиваемого милицией в Ногинске за убийство одноклассника. Это обстоятельство, как ни странно, помогло муровцам. Когда они внезапно нагрянули в квартиру, которую Дубков снимал вместе с приятелем, в уверенности, что там их не «застукают», его первыми словами была просьба: «Только не в Ногинск!»
К этому времени заместитель начальника МУРа Александр Яковлев и Савельевы уже поднакопили факты, и торг вышел удачным.
То, что услышали оперативники, было форменным шоком.
В 1996 году Поросов и Дубков получили заказ на тройное убийство. К месту покушения они прибыли на машине, за рулем которой находился Максим Корольков (фамилия изменена). Он остался в машине, а Поросов с Дубковым вошли в подъезд, где, не прячась от людских глаз, стали поджидать свои жертвы. За три часа ожидания они совершили там немало добрых дел. Помогали молодым мамашам поднимать на лестницу коляски с детьми, ребятишкам — велосипеды, и еще какой-то бабульке поднесли к самым дверям тяжелую кошелку с картошкой…
Но как только к дверям подъезда подъехала ожидаемая иномарка, они встретили ее ураганным огнем, изрешетив весь кузов. Дубков бил из иностранного автомата девятимиллиметровыми, Поросов — из «ТТ». Один из пассажиров был сражен наповал, другой тяжело ранен, третий кинулся бежать. Вслед за беглецом пустился в преследование на машине водитель Максим Корольков, причем на ходу стрелял из пистолета. Несчастный еле скрылся от автомобиля-убийцы, а Корольков, отвечая на вопросы Яковлева, пояснил, что, наблюдая за расстрелом иномарки, вдруг вошел в раж и «захотел поиграть в бандитов». На самом деле Корольковым руководили не романтические побуждения, а самые низменные чувства: он боялся, что живой свидетель опознает и укажет на убийц.
1996 год был самым «урожайным» для бауманских «чистильщиков». Выстрелы не смолкали, «волыны» некогда было чистить.
Два аннинских, один из которых Дубков, купили на паях машину: деньги поровну и пользование вдвоем. Дубков пригласил совладельца на переговоры к себе на дачу, недалеко от деревни Дядьково. Ничего не подозревая, его товарищ приехал в назначенный день. «Переговоры» завершились двумя выстрелами в голову. Тело убитого оттащили недалеко от дачи в лес и забросали снегом. Удобный инструмент пистолет! Стоило два раза нажать на курок, и машина перешла в полное владение одного человека. И кто после этого будет сомневаться в пользе простых решений?..
Жомков (фамилия подлинная) вступил в «аннинское братство» по личной инициативе. Миловидный парнишка из хорошей семьи, 1978 года рождения, давно наблюдал за приятелями. Они вели другую жизнь, ни в чем не зная ограничений. К их услугам — лучшие машины и любые развлечения, что может предложить большой город. И Жомков не выдержал — он подошел к сверкающим лаком иномаркам и признался: «Хочу быть таким, как вы». А они так же коротко ответили: «Пошли».
…Таратини любил Иваново, город невест, точнее, бедных девушек, замерших в ожидании принцев. Таратини считал себя принцем, несущим свет счастья отчаявшимся и обездоленным в заброшенной провинции. Его с нетерпением ожидала здесь девушка. Каждый приезд Таратини сопровождался обильными застольями в главных ресторанах текстильной столицы.
Но вот тот вечер не заладился. В ресторане, куда пожаловал прибывший на оттяжку Таратини, сидела шумная компания во главе с местным авторитетом Рогановым (Роганом).
В Иванове есть тюрьма. Местная масть определила Рогана смотрящим за распределением выделяемых благ для засевших «братвишек». А заодно за порядком в городе.
Роган, человек невзыскательного вкуса, был в ударе. Он так и сыпал анекдотами на еврейскую тему, не обращая внимания на Таратини, который морщился за соседним столиком. Наконец Таратини не выдержал и подошел к компании. Представившись бауманским авторитетом, он потребовал прекратить неуместные шутки, так как сам наполовину еврей и слушать пошлости не намерен. В подтверждение Таратини расстегнул рубаху и показал золотой могендовид у себя на груди.
Роган огрызнулся: здесь Иваново, а не Израиль, и хозяин он, а приезжий Таратини — никто, он может командовать у себя в Москве или в Иерусалиме, но тут, коль приехал, пусть сидит смирно…
По кодексу чести это оскорбление, и Таратини был просто обязан на него ответить! Он включил мобильник, связался с бригадиром звена «чистильщиков» Соколовым (фамилия подлинная) и приказал наказать Рогана.
Тайны битцевского маньяка: опубликованы допросы самого жуткого «серийника» века Пичушкина
Выбор Соколова был неслучаен. Соколов часто приезжал в Иваново, здесь у него, как и у Таратини, была женщина, и у нее в квартире останавливались бауманские.
Соколов выехал из Москвы, захватив с собой Дубкова и Жомкова. Узнать, где живет Роганов, для Соколова не составило труда, и вскоре он показал исполнителям, кого им заказали.
Дубков остался в машине, ее поставили в стороне, чтобы не привлекать внимание, Жомков устроился в подъезде, поджидая Рогана. Ждали они два часа. В ту ночь Роган засиделся в казино, и машина привезла его к дому только в пять утра. Его водитель, по совместительству и телохранитель, ждал, пока Роганов поднимется по лестнице и в квартире загорится свет. Но свет не загорелся…
Роганов уже был на этаже и достал ключи от двери. В этот момент притаившийся на верхней площадке Жомков открыл по нему огонь из пистолета. Роганов сполз по двери на пол, навалившись на нее всей тяжестью.
Так и не дождавшись света в окне, встревоженный водитель Роганова выглянул из машины и услышал хлопки выстрелов. Он включил мотор и направил машину на дверь подъезда, прочно прижав ее бампером, отрезав таким образом Жомкову путь к отходу.
Жомков, понимая, что у Роганова может быть охрана, выглянул наружу и увидел: внизу дверь прижата машиной. Тогда он открыл окно и спрыгнул на козырек подъезда, примерно на уровне второго этажа.
С козырька соскочил на мостовую и, направив вытянутую руку с
пистолетом в сторону машины, как предупреждение шоферу, побежал за угол, где
его в «Жигулях» поджидал Дубков. Они поехали на квартиру, где в нетерпении
изнывал Соколов, и вскоре отбыли в Москву.
Между тем Жомкова, несмотря на ранний час, видели, кроме шофера Роганова, соседи в доме рядом. И хотя его никто толком разглядеть не смог, все запомнили высокую худощавую фигуру с вытянутой рукой, бегом пересекающую улицу.
Жена убитого, встревоженная выстрелами на лестнице, долго не могла отворить припертую телом авторитета дверь квартиры, пока на помощь ей не подоспел напуганный шофер.
Жомкова задерживали в Москве, но судили в Иванове. За совершенное убийство он получил срок семь лет.
…В детстве Соколов жил в Кургане, где его не очень привечали местные ребята. Приезжих вообще не любят, а тем более из Москвы. Соколова изрядно поколачивали, и он запомнил на всю жизнь синяки, полученные от курганских мальчишек.
В конце девяностых многие курганские предприниматели оказались в Москве. Среди них Соколов встретил и старых недругов детских лет.
Как раз начались военные действия с курганскими бойцами. МУР вмешался в события и дал понять приезжим, кто на самом деле хозяин в стольном граде.
Соколов решил, что более подходящего момента для отмщения за обиды в детстве больше не подвернется, и, получая заказы на расстрелы курганских бандитов, одновременно посылал своих киллеров к тем, кто вообще не имел отношения к вражде с бауманскими. Но зато числился в черных списках у Соколова.
Заказы оплачивались за каждого курганца. Особенно вникать в то, кто враг, а кто нет, времени не было — война, она и есть война!
В это время в звено Соколова попал недавно освободившийся Маточкин (фамилия изменена), по правилам он должен был пройти крещение кровью. Жертвой наметили курганского коммерсанта Дмитриева, который также состоял в особом списке у Соколова. Действие должно было происходить у магазина «Людмила», рядом с Курским вокзалом. Коммерсанта подкараулили, и заказ был выполнен прямо у дверей магазина. Но в последний момент случилось непредвиденное.
Постоянно жаждущий крови Поросов вдруг выхватил пистолет у Маточкина и лично расстрелял коммерсанта. Тяжелораненый Дмитриев, собрав последние силы, укрылся в магазине. В коматозном состоянии его доставили в больницу, где, не приходя в сознание, он скончался.
Этот случай не прошел бесследно. В бауманской группировке провели расследование, отчего стрелял не Маточкин, а Поросов. Заодно всплыли проделки Соколова с расстрелами посторонних по оплаченным заказам. Руководство группировки начало разбор полетов. Братва зароптала.
На роль бригадира звена начал претендовать Маточкин, что привело к распрям между ним и Соколовым. Впавший в немилость и обиженный Соколов присвоил общаковые деньги и тем нарушил святой закон братвы.
В 1997 году на подмосковной даче провели сходку и вынесли Соколову смертный приговор. Двумя выстрелами в голову его привел в исполнение бауманский киллер по кличке Понтик.
Труп сначала захоронили, потом трижды перекапывали, опасаясь, что его обнаружат сыщики.
В конце концов сход принял соломоново решение. Тело решили уничтожить вообще и заодно заставить членов братства пройти священный обряд круговой поруки. Труп Соколова разрубили на тридцать кусков. Причем каждый должен быть отрубить свою часть тела. Куски разложили в тридцать пакетов и развезли в разные места. То, что еще сохранилось от одежды и обуви, сожгли. За эту мистерию Понтик получил 11 лет строгого режима.
Остоженка, 22. Прежде здесь помещалось агентство «Модус вивенди». Директор агентства имел неосторожность купить автомашину у родственников курганского бандита, взятого муровцами. Эту машину хорошо знали бауманские боевики. Не располагая сведениями о судьбе ее прежнего хозяина, они решили выследить его по машине. Несколько дней они выдерживали осаду дома, внимательно разглядывая сквозь окна все, что происходило внутри. Однажды утром Поросов закинул гранату в кабинет директора. Спасло его только то, что в эту минуту каким-то чудом директор отлучился из комнаты.
С этим делом муровцам пришлось немало повозиться. Боевой взрыв местное отделение не зарегистрировало, несмотря на то, что вызванные пожарники установили причину возгорания помещения. Побаиваясь лишнего «висяка», милиция хитро занесла в свой учет «самовозгорание» от взрыва газового баллона. Факт уточнили сами подследственные, когда во время эксперимента показали, как и куда зашвырнули гранату. По преступлению прокуратура возбудила уголовное дело.
Два звена штатных киллеров бауманской группировки привлекли к уголовной ответственности в результате напряженного труда Дмитрия Бажанова, Александра Власова, Александра Яковлева и братьев Андрея и Владимира Савельевых.
Что видно из окон Петровки
Все, о чем узнали читатели, касалось только двух звеньев неукротимых боевиков, состоящих на службе у бауманской группировки. В последующие годы МУР продолжил разгром бывшей главной столичной группировки до последнего боевика. В конце девяностых Дмитрий Бажанов сказал мне:
— Ну и где эта прославленная группировка? Из окон Петровки ее больше не видно…
Слова Бажанова подтверждены летописью МУРа. В истории столичного сыска это одна из самых значительных страниц.
Насколько опасной была ликвидация этой группы, можно судить по тому, что в тревожные дни работы по «бауманским отморозкам» муровские опера Александр Власов, Александр Яковлев, братья Андрей и Владимир Савельевы держали постоянно оружие на боевом взводе, предпочитая не расставаться с ним круглые сутки. Ликвидация аннинской группы стала для Андрея и Владимира Савельевых настоящим «семейным делом».
Начальник отдела МУРа по раскрытию резонансных преступлений Дмитрий Бажанов ежедневно докладывал начальнику МУРа генералу Василию Купцову о предпринимаемых сыщиками мерах. Эта работа продолжилась и тогда, когда МУР возглавил генерал Виктор Голованов. До поздней ночи в кабинетах на Петровке, 38, горел свет, здесь разрабатывались планы операций МУРа на следующей день. И на утренних разводах сыщики получали новые задания, от выполнения которых зависел успех реализации всей кампании по ликвидации грозной группировки.
Лидеры группировки бежали в Израиль, как только начальник МУРа Виктор Голованов отдал распоряжение решительно громить структуры так или иначе связанные с бауманцами. Поспешное бегство началось после того, как муровцы провели обыски в фирме «Кворум», занятой перепродажей нефти. В этой компании у ирландцев было 51% акций, остальные — российские, контролировали люди Бобона..
В Израиль ретировался и Таратини после разгрома МУРом его боевиков. У оперативников было много оснований подозревать его людей в организации широко известных мрачных и нераскрытых дел в России. Но привлечь их в те годы было нелегко. Ведь на счета группировки поступали грандиозные суммы в 150 миллионов долларов. Масштаб госбюджета. Как далеко распространялись связи бауманских, выяснилось во время расследования. Оказалось, что с группировкой поддерживал контакт тот самый Литвиненко. Интересно, что злополучную квартиру, в которой Скуратов якобы встречался с девицами легкого поведения, подыскивал именно Литвиненко с помощью бауманских. Еще более любопытными оказались его «деловые» знакомства. У Литвиненко был хороший приятель Юрий Исаев — бауманский авторитет по кличке Джоник, друг Бобона.
Когда-то Литвиненко и Джоник вместе учились в училище МВД им. Орджоникидзе, потом их дорожки на время разошлись. Эти друзья «работали» по заказам разных бизнесменов, вышибая долги. В частности, они выбивали деньги из предпринимателя, задолжавшего крупную сумму… Борису Березовскому.
Вот тут круг замкнулся. Имя Березовского в те годы было уже большой политикой. Там, где криминал перерастает в политику, сотрудников МУРа ставят на тормоз.
(Имена и клички некоторых участников описываемых событий изменены.)