Хочешь, я тебе ухо отрежу?»

Избитый СОБРом активист Александр Шелковенков о том, как спецслужбы заподозрили его в терроризме

 

В День России в московскую квартиру, где проживали левые активисты, вломился СОБР, оперативники ФСБ и Центра по противодействию экстремизму. Операцией руководил старший уполномоченный Центра «Э» по Москве Алексей Окопный, предоставивший судебный ордер на обыск, полученный за два часа до рейда. Как рассказали активисты Левого фронта и Национал-большевистской платформы, их заковали в наручники, несколько часов продержали на полу лицом вниз, избивали и требовали сдать взрывчатые вещества. После этого оппозиционеров доставили в ОВД «Нагорный», где сотрудники ФСБ попытались допросить их по подозрению в терроризме. Целый день четверо молодых левых были объектом жесткого прессинга, а вернувшись в квартиру, они не обнаружили денег, телефонов и ноутбуков. Активист Александр Шелковенков побеседовал с корреспондентом Каспаров.Ru о том злополучном дне.

 

- Что произошло с вами утром 12 июня 2015 года?

- В семь утра к нам на квартиру на Варшавском шоссе, самостоятельно открыв дверь отмычками, ворвались спецназ СОБР (активисты поняли, что имеют дело именно с ними, поскольку вооруженных людей так называли сотрудники ФСБ — прим. Каспаров.Ru), сотрудники ЦПЭ и ФСБ. В квартире находились сторонники Левого фронта и один активист НБ-платформы. Всех присутствующих — меня, Андрея Кудряшева, Романа Сидорова и Евгения Попова уложили на пол. Если лежишь на полу, очень сложно сосчитать, но, думаю, в рейде участвовали порядка десяти собровцев в масках и бронежилетах, с автоматами, а двое даже в шлемах и со щитами.

После того, как нас «обездвижили», в комнату вошел мужчина и представился: «Я —Окопный». Затем Алексей Алексеевич подошел ко мне и со словом «привет» ударил своим модным остроносым ботинком в глаз. Меня вывели на кухню для допроса. На все вопросы отвечал односложно: «Не знаю» — и получал в ответ побои от «эшника» «Жени-ФСБ» (имеется в виду оперативник Евгений Платов — прим. Каспаров.Ru) и от Окопного с комментариями вроде: «Думаешь, если я толстенький, не могу ударить?».

В один момент подключился собровец: приставив нож к уху, пообещал его отрезать, если я и дальше буду целенаправленно молчать. Но, ничего не добившись, они отправили меня обратно валяться лицом вниз. На кухню отвели Романа Сидорова из Левого фронта. По звукам понял, что его били.

 

- Силовики требовали от вас в чем-то сознаться? Чем они обосновали взлом квартиры?

- Алексей Окопный показал постановление какого-то московского суда, вынесенное в пять утра того дня.

Получается, судья дал санкцию на обыск за два часа до рейда, а запрос рассматривал ночью.

В документе была формулировка, которую я запомнил — «подозреваются в незаконном хранение оружия», а это статья 222 УК РФ. Первая ее часть средней тяжести, вторая часть — тяжкая. Окопный покрикивал, что надо найти оружие.

 

- Искали ли что-то еще?

- Интересовались наркотиками, уверяли, что уже подкинули их нам в одежду. Но нашли только жевательный табак. Окопный очень обрадовался этому и кричал, что наконец-то обнаружили наркотики. Но экстренная экспертиза показала, что он заблуждался.

 

- Следственные действия с вами проводили?

- Нас вывели из квартиры, заломив руки, в одних штанах и ботинках, не дав одеть даже носки. Мне не разрешили взять очки, а я плохо вижу. Право на положенный Конституцией и Уголовно-процессуальным кодексом телефонный звонок нам тоже не предоставили, а сами мобильники у нас сразу отняли. В ОВД «Нагорный» по одному выводили фотографироваться на фоне линейки, как каких-то уголовников. Сняли отпечатки пальцев, отвезли освидетельствовать на наркотики и алкоголь, взяли анализы мочи. Когда мы отказывались — обещали посадить на административные сутки. Все это без оформления каких-либо документов.

 

- Как к вам относились обычные сотрудники полиции?

- В ОВД нас усадили на лавку в каком-то кабинете, в «обезьяник» не стали помещать. Полицейские относились к нам жестко, не пускали в туалет, но общались подчеркнуто безэмоционально.

Уточнили, что, хотя есть право на телефонный звонок, но мы им не воспользуемся.

 

- Допрашивали ли вас в ОВД?

- Меня «выдернули» к каким-то эфэсбэшникам, они первым делом показали Уголовный кодекс. «Хочешь узнать, какая статья тебе вменяется?» — спросили они и показали на раскрытую страницу, где была описана 205 статья УК РФ, а это «Терроризм». Я ее читать не стал, но приблизительно знал, что по ней сажают на срок от восьми лет до пожизненного лишения свободы. Давать показания, как и другие товарищи, я отказался согласно 51 статье Конституции («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников» — прим. Каспаров.Ru).

 

- Вопросы с политическим подтекстом вам задавали?

- Были стандартные разводки: скажете больше — меньше получите. В разговоре особо Левый фронт и НБ-платформу не упоминали, разве что поинтересовались, как поживает Василий Кузьмин — один из лидеров Левого фронта.

 

- Чем в ОВД занимался Алексей Окопный?

- Меня он бил только в квартире, а Романа Сидорова несколько раз огрел книжкой в ОВД, отведя в подвальный кабинет.

Там, правда, за компьютерами сидели несколько полицейских. По словам Сидорова, во время экзекуции Окопный приговаривал: «Видишь — они слепые и глухие».

 

- Как выглядела квартира после обыска?

- Мы недосчитались двух ноутбуков, трех телефонов. Плюс у меня и Евгения Попова пропали деньги — четырнадцать тысяч рублей. То, что они сделали с квартирой, похоже не на обыск, а на погром. Одна из створок окна выбита, двери сломаны, шкафы опрокинуты на пол, полки переломаны.

 

- Вечером вас повторно задержали. Зачем?

- Не успели двое из нас выйти из квартиры за продуктами в магазин, как к нам подрулил автомобиль, откуда вышли двое, представились участковыми и попросили паспорта на проверку. Дальше нас отвели в квартиру и потребовали не выходить из дома. Чтобы мы не ослушались, в подъезде дежурили человек семь в штатском. Кстати, они чуть не задержали нашего товарища из Левого фронта, который шел к нам. Его на улице окликнули по фамилии, но он смог убежать.

В итоге часов в десять вечера участковые вновь посетили наше жилье и дали «добрый совет» «убраться из Москвы», так как мы в неких черных списках.

«От вас уже не отстанут», — бросили они напоследок, и делегация в штатском испарилась из подъезда.

 

- На ваш взгляд, чем руководствовались спецсужбы, когда устроили такое жесткое задержание?

- Если сопоставить все, что говорили различные правоохранители, то нас подозревали в том, что мы хотели сорвать концерт на Красной площади в честь Дня России. Теракт устроить или дымовухами забросать.

 

- Вас неоднократно задерживали на протестных мероприятиях и акциях прямого действия. Выходит, вам сорвали акцию?

 Мы, активисты НБ-платформы и Левого фронта, не планировали ничего «несанкционированного» на 12 июня. Тем более теракт — мы за мирный протест и не используем преступные методы в политической борьбе. Не знаю, зачем они пытались нам это все приписать. Причина — или слабоумие, или запугивание. Может, думают получить плюсик от начальства за арест «особо опасных» преступников.

 

- Опасаетесь ли вы появления сфабрикованного дела против вас?

- Я не хочу высказываться на этот счет. Но раз нас выпустили даже без подписки о невыезде, значит уголовное дело пока не возбуждено. Но дальше будет только хуже — репрессии увеличатся.

Активность оппозиции спала, а количество работников репрессивных органов не изменилось. Чтобы оправдывать свою зарплату, им приходится плотно заниматься мелкими организациями вроде наших.

 

- Насколько силовики осведомлены о внутренней «кухне» оппозиционных организаций?

- Некоторые детали из жизни Левого фронта и НБ-платформы они знают очень хорошо, что-то им неведомо.

У меня сложилось впечатление, что в слежке за оппозицией они делают упор на чтение переписки «ВКонтакте» и прослушке телефонов. Возможно, время от времени прослушиваются некоторые квартиры. Очевидно, у них есть и агенты-доносчики.

 

- Говорят, Окопный питает к вам особую неприязнь и давно преследует.

- Первый раз мы увиделись с Алексеем Алексеевичем на сходе 31 декабря прошлого года в поддержку Алексея Навального. Окопный подошел и сказал, что давно хочет со мной поговорить. Я в резкой форме отказался.

«Не волнуйся, мы еще увидимся», — бросил он, удаляясь.

Второй раз мы пересеклись, когда меня задержали после акции в поддержку Надежды Савченко на Лубянке 26 января. «О, Шелковенков!» — поприветствовал меня Окопный, а полицейские посадили в автозак. В третий раз он нарисовался в спецприемнике, где я отбывал 45 суток административного ареста. Там он безрезультатно предлагал мне сотрудничать и доносить на оппозиционеров.

 

- Проявляя гражданскую позицию, вы не опасаетесь репутации Окопного?

- Историю с убийством Юрия Червочкина, с которой связывают имя Окопного, я хорошо знаю. Что со мной дальше будет — это уже не от меня зависит.

 

источник - http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-www.cgi/http://www.kasparov.ru/material.php?id=557EB1FC190D6