Ещё о практическом использовании сверхтяжёлых элементов

 

В конце марта в Объединённом институте ядерных исследований (ОИЯИ) в подмосковной Дубне был осуществлён запуск Фабрики сверхтяжёлых элементов, позволяющей получать эти химические элементы (с атомным номером больше 100) в количествах, значительно больших чем раньше, что, в частности, в свою очередь позволит российским учёным первыми получить новые пока ещё не открытые элементы с номерами 119-121. В связи с этим событием (а также в связи с отмечавшимся в марте 150-летним юбилеем таблицы Менделеева) в СМИ было опубликовано интервью с Ю.Оганесяном, который был автором открытия нескольких из этих элементов и именем которого назван один из них - оганесон (атомный №118).

Конечно, мне неуместно давать указания выдающемуся учёному, тем более что в данном вопросе - синтезе сверхтяжёлых элементов - он по определению компетентней, чем я. Но мне вот очень не понравилось его утверждение в конце интервью, где безапелляционно заявляется, что сверхтяжёлые элементы не могут иметь практического применения. Да, в количествах единичных атомов пока не имеют. Но ведь не вечно же они будут только в количестве единичных атомов, наверняка рано или поздно их будут получать и в весовых количествах. Напомню, учёные ещё в конце 1930-х (а советские так даже и в начале 1940-х) были уверены, что атомная энергия урана и плутония не может иметь практического применения, а имеет чисто фундаментально-научный результат. Но когда возникла практическая необходимость, то в развитых странах мира тоже научились получать искусственный элемент плутоний не в единичных атомах, как сейчас 114-й, а в килограммах и в тоннах. Несколько дней назад бы рассказывали об этом в статье к юбилею тов. Л.П.Берия. Нужно лишь поставить политическую задачу.

(надо отметить, что лёгкие из сверхтяжёлых элементов - с атомными номерами 102-105 - уже используются на практике - для настройки установок по синтезу более тяжёлых элементов), А не так далеко отстоящий от них калифорний (атомный номер 98) используется и в хозяйстве, например, в медицине)

Насчёт возможности получения сверхтяжёлых элементов в весовых количествах ещё возникает вопрос с тем, что, учитывая, что их критическая масса будет на порядки меньше, чем у того же урана, это позволит обеспечить их практическое применение, например, для создания ядерных ракетных двигателей, позволяющих стартовать с Земли (создаваемые сейчас проекты ядерных реактивных двигательных установок на уране стартовать с Земли не могут, а только с орбиты, т.к. для этого у них слишком малая сила тяги. Поэтому, когда правящий режим сегодня пугает мир мультиками про ракеты с ядерным двигателем, стартующим с Земли, то это либо ложь, либо в действительности сверхтяжёлые элементы в весовых количествах уже производят. Для того, чтобы проверить это, мы в прошлом году выдвинули план общественной инспекции ОИЯИ - выяснить, а вдруг в действительности на самом деле эти сверхтяжёлые элементы там уже производят. Естественно, на первом этапе вопрос об этом следовало бы задать самим представителям ОИЯИ. И понятно, что на этот вопрос они ответят, что это чушь собачья, причём вне зависимости от того, производят там эти элементы или нет. Если не производят, что скорее всего, то это будет правдивый ответ, а если производят, то не будут же рассекречивать. Вот, надо понимать, Оганесян и дал такой ответ, отвечая на вопрос о практическом применении сверхтяжёлых элементов. Только, как настоящий учёный, ответил в корректной форме.        

И насчёт релятивистских поправок к химическим свойствам сверхтяжёлых элементов (с номерами от 114 и выше) также поспорю. Конечно, пока их получают только в виде единичных атомов, то говорить об их химических свойствах преждевременно, но действительно, есть версия, что их свойства будут отличаться от предсказаний таблицы Менделеева - они будут не химически инертными, а даже в чём-то напоминать щелочные металлы. Но, думается, это не из-за релятивистских поправок, а всего-навсего из-за того, что электроны на высоких орбитах будут уже совсем слабо связаны с атомным ядром.