Об эффективных и неэффективных методах

 

Когда в 2005 году в атомной и космической отраслях на смену руководителям советской формации пришли молодые буржуазные менеджеры, часто не имевшие необходимого опыта работы в отрасли (Кириенко во главе Росатома, Н.Севастьянов во главе РКК «Энергия» и т.п.), то общественное мнение отнеслось к этому настороженно, полагая, что назначения состоялись с целью приватизации отраслей. Планы приватизации (чаще называемой «акционированием»), конечно, никуда не делись, однако для того, чтобы удержаться на своих постах, новые руководители были вынуждены пойти на заключение своеобразных договоров со своими коллективами. Во-первых, планы приватизации отрасли в качестве промежуточного этапа включают в себя объединение разрозненных предприятий в вертикально-интергрированные холдинги, которые имеют два варианта развития: либо приватизация, либо возрождление на их основе Минсредмаша и Минобщемаша. будучи вынуждены принять на себя обязательства по развитию отрасли: Кириенко обещает строительство 40 новых атомных энергоблоков за 25 лет, Севастьянов обещает создать российский шаттл «Клипер» и к 2020 году наладить программу освоения гелия-3 на Луне. Конечно, изначально понятно, что контролировать выполнение этих обязательств надо будет жестко. Еще одним пунктом, вызывающим сомнения, является то обстоятельство, что реализацию этих проектов планируют не путем использования новых технологий, а путем использования технологий, разработанных еще в советское время. Так, Кириенко намерен строить новые энергоблоки на основе все тех же тепловых реакторов ВВЭР. А быстрые нейтроны и термояд – это на далекое будущее. В космической отрасли на словах провозглашаются крутые проекты, на деле же руководство Роскосмоса выдвигает задачу «создания резерва кораблей «Союз»» - то есть на них и предполагается продолжать делать ставку. Возникает мысль: а, может, руководители специально используют неэффективные методы?

Примеров использования неэффективных методов можно привести немало.

Например, на термоядерную энергетику возлагают надежды как на средство окончательного решения энергетического кризиса. Существует международная программа, ближайшим пунктом которой является проект ИТЭР – реактор, сооружаемый по принципу токамака. Практическую реализацию термоядерной энергетики обещают только на вторую половину XXI века, а гелий-3 – и вообще на XXII век («сначала надо научиться освоить дейтерий-тритиевую реакцию, а то и ее никак освоить не могут»). Наблюдая за этими процессами, следует прийти к выводу, что токамак – это неэффективная схема для освоения термоядерной реакции. Как всегда считалось, основной принцип работы токамака – плазма удерживается магнитным полем, тем самым не нагревая стенки. А когда говорят о практических вопросах сооружения ИТЭРа, то заявляют: «главная проблема – создать сверхжаропрочные материалы для стенок». Противоречие! Более того, оказалось, что состояние плазмы в токамаке близко к неустойчивому равновесию, судя по публикациям, главная задача экспериментаторов с токамаками состоит уже не в том, чтобы получить устойчивую плазму, а в том, чтобы удержать плазму в течение времени, устанавливаемого критерием Лоусона. (интеренсно, что если, например, посмотреть на фотографии запущенного в Китае собственного (без "международного сотрудничесвта") термоядерного реактора, то видно, что его внешний вид сильно отличается от привычного токамака)

Очевидно, следует при реальной разработке термоядерной энергетики во-первых, отказаться от принципа токамака и вернуться к лазерному (инерционному) способу синтеза. Во-вторых, сделать так, что главным принципом в термоядерной энергетике должно стать не производство энергии, а производство вещества. И, наконец, использовать опыт разработки высокотемпературных реакторов с гелиевым теплоносителем в термоядерной энергетике.

Схема реактора, производящего вещество (в данном случае, гелий из водорода) должна быть такова. Рабочий объем реактора – большая камера, наполненная гелием. В ней падают шарики, наполненные смесью изотопов водорода (или с гелием-3). Лазерные лучи обеспечивают термоядерные взрывы этих шариков, в результате взрывов гелий нагревается и передает тепло другим контурам , как в проекте гелиевого реактора. При этом гелий, получаемый в результате термоядерных реакций, смешивается с гелием-теплоносителем, и возникающий «лишний» гелий периодически выводится из системы в качестве одного из продуктов синтеза (подобным же образом планируется и синтез других элементов). Один из имеющихся технологических примеров, где гелий-3 планируется использовать во взрывной энергетике – это проект межзвездного зонда «Дедал.

В нашей стране наибольший опыт работы с лазерным термоядерным синтезом имеют сотрудники ВНИИЭФ в Арзамасе-16 (Сарове). Учитывая наличие там опытных кадров и инфраструктуры, следует именно там и построить первую в мире термоядерную АЭС. «Саровская АЭС имени Л.П.Берия» - красиво звучит, да?

Еще один пример, где уместно говорить об эффективных и неэффективных методах – это синтез сверхтяжелых элементов «острова относительной стабильности». Благодаря их очень малой критической массе они позволят использовать преимущества ядерной энергии не только в крупных реакторах, но и в значительно более широком спектре устройств. Получению их мешает то обстоятельство, что изотопы, которые будут действительно устойчивы и пригодны для практического применения (например, 298-й изотоп 114-го элемента) содержат так много нейтронов, что с помощью применяемых на сегодня реакций их невозможно получить. До «острова стабильности» можно достать, например, с помощью таких реакций, как столкновение двух ионов урана («реакция U+U») или реакция с использованием никеля-78. Однако сотрудники Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) мало того, что уклоняются от обсуждения вопроса о перспективах таких реакций, но даже на вопрос: «а проводилась ли раньше реакция U+U» - не говорят ни да ни нет. Такое впечатление, что сознательно уходят от использования тех методов, которые ведут к практическому применению, и ограничиваются применением старых методов, которые, может, и дают определенные научные данные, но не более того.

Итак, мы приходим к выводу, что как научные работники, так и руководители в высокотехнологичных отраслях специально уклоняются от использования таких направлений работы, которые могут привести к неограниченного производства энергии и созданию изобилия материальных благ. Почему? Вовсе не потому, что являются сознательными противниками этого (хотя есть и противники – например, основной руководитель работ по термояду академик Велихов известен как либерал), а просто потому, что подсознательно не решаются, полагая, что в случае, если сделанное ими открытие даст какие-то принципиально новые результаты -  тот тут уже придется влезать в сферу политики, где либо буржуазные власти используют твое открытие для создания еще более страшного оружия или иного средства усиления эксплуатации – либо «левые экстремисты» будут использовать твое открытие как средство для создания материально-технической базы коммунизма.

Отсюда следует логичный вывод: в рамках капиталистического строя наука развиваться не может. Для ее дальнейшего развития и внедрения ее достижений в производство надо менять строй. И после его смены уже применять нашу программу развития атомных и космических отраслей – на основе действительно новых технологий.

А каким образом его менять – это тоже поводя для того, чтобы поговорить об эффективных и неэффективных методах. Например, предложение менять его путем выборов – это неэффективный метод. В прочем, это предмет уже другого разговора.